– Да ему все равно, в каком мире существовать. Он и не уничтожал бы мир эгрегоров. Если бы не некоторые, – съязвила Катенок. – Появился Мика, и вы стали познавать любовь, дружбу, заботу, привязанность, сочувствие. Вы научились принимать и понимать друг друга, а не только себя. А все потому, что с Микиным образованием в каждом из вас появилась его часть.

Первый стал понимать, что никогда прежде, до появления Мики, ни один из эгрегоров не существовал во благо другого, ради другого, вместе с другим. Они были отдельными образованиями, существующими сами по себе.

– Мика не поскупился, отдавая свою энергию: в каждого эгрегора он вложил любовь, в каждого человека. А что вы сделали? Второй сам себя убил, изгнав любовь. Он просто сгорел в ненависти, – продолжала Катенок. – И теперь все!

– Что, все? – нервничал Первый.

– Мика хотел увеличить мир эгрегоров. Потому что только у чувства любви есть особенность: сколько не отдай, оно вернется в большем количестве. Оно растет и множится, не убивая никого. Суммарная энергия энергетического пространства не оставалась бы больше постоянной и ограниченной, как раньше. И не надо было бы уничтожать других, для сохранения себя. Мир эгрегоров стал бы развиваться дальше. Ведь у этого мира было все… Кроме любви.

До Первого начал доходить смысл сказанного: они со Вторым остановили эгрегоров в развитии.

Не самих себя, а весь мир эгрегоров.

– Глупые создания, порожденные человеком! – посетовала Катенок, но видя, как мучается Первый, добавила: – Но ты не переживай сильно. Не ты, так Второй, не Второй, так Третий – кто-то все равно захотел бы уничтожить Мику. Вашей вины в том нет.

– Что теперь делать?

– Ничего. Мика спустился вниз. Советую тебе поискать подходящее тело, для сохранения себя. Иначе все энергетическое пространство станет единым целым, вязкой массой, которая начнет свое саморазрушение. Отдельно вы сможете себя чувствовать только в человеке. Также будете соединяться, расти, делиться и воевать друг с другом. Поменяется лишь форма.

– К Хозяину надо, – разволновался Первый. – Он не допустит, чтобы один из миров исчез.

– Нет никакого Хозяина! – рассмеялась Катенок. – Выдумка, легенда, иллюзия, обман, надежда. Никого нет. И помощи ждать неоткуда, учти. Это вы считали, что я делаю то, что мне вздумается, а Хозяин все спускает мне с рук. А на самом деле его не было, и нет!

– Как это нет? – в это Первый отказывался верить.

– Вот так. Нет и все. Это была ваша концепция. Трактование необъяснимых событий. Вам было удобно верить в высшую силу.

– Не может быть, – Первого залихорадило. – Такого быть не может.

– Может. И вы можете делать все, что хотите! Никто вас не защитит и не накажет, – последним заверением Катенок окончательно разбила Первого.

– А что ты будешь делать?

– Посмотрю, что будет происходить дальше. Мне кажется, мир людей себя также изведет, отвергнув любовь. Тогда придет и их конец. Без любви не будет ни одного мира. Без нее жить нельзя.

– Где же тогда жить?

– Ты б лучше подумал, зачем, – Катенок исчезла.

* * *

Она проснулась на рассвете. Потерла глаза, вспоминая события прошедшей ночи.

– Доместик? – никто не отозвался.

Ее одежда, высушенная и выглаженная, лежала на кресле.

Возле постели на тумбочке стоял открытый ноутбук в спящем режиме. По тому, что развернут он был непосредственно к Ней, Она поняла, что Доместик оставил ноутбук здесь нарочно. Щелкнула клавишами. Чистый рабочий стол, внизу значок беспроводного подключения к интернету.

Ввела логин и пароль от своей электронной почты…

«…Не знаю, что написать вместо слова «привет». Чужое оно нам. Ощущение от первого дня – зря я поехал. Денег стоит поездка много. Моих денег, за которые я продаю себя и свое время. Продаю неизвестно зачем и для чего или кого. Жизнь не проживаю, а убиваю ее на что-то. На каждодневную суету, называемую работа-сон. Промежутки достаточно короткие, чтобы их вообще можно было заметить. Место здесь, как бы описать тебе, чтобы ты поняла – закрытый охраняемый пионерский лагерь. Курить нельзя, телевизоров нет, кофе и мяса не дают… Зато что-то втирают о стремлении человека к высшей ступени совершенства, какую имели Христос, Будда и прочие. Обещают поднять по этим ступеням, как на лифте…»

«…моя маленькая. Как ты? Не отвечаешь. Молчишь. Вот и здесь пробуют настроить человека на молчание ума. Почему-то в голову приходит: «молчание ягнят». Только здесь свой пастух, который жаждет увеличения количества своего «стада». В целом, обещают три ступени: получить возможность полного ощущения жизни при условии остановки ума; расширить сознание для слияния своего «я» и окружающего мира до состояния единения; и в итоге появится возможность ощущать состояние бога…»

«…я не перестаю думать о тебе. Хожу на эти лекции и не получаю никакого эффекта. Подозреваю, что все объединения людей при разрастании постепенно обрастают своими ярлыками, обрядами, ритуалами и, что обязательно, категориями с различными градациями. По-моему, только для того, чтобы придать правдоподобный вид своим направлениям. Тут тоже много слов и названий явлений… Ты их знаешь, мы с тобой разговаривали об этом… Но внутри у меня пустота. Как была, так и осталась…»

«…мой ум не остановился. Говорят что-то про создание божественного внутри себя, чтобы оно помогало. Пробую создать себе бога. Ты не смейся. В каждой религиозной конфессии куча правил и созданных ими догм. Что в официально признанных государством, что в сектах. По сути, все одно и то же. Есть высшая сила, а мы рабы, или творцы – кто как, пришедшие исключительно для служения. В процессе или по завершению которого обещают состояние блаженства, благости, нирваны – чего-то невыразимо хорошего и вечного… По моему мнению, все, конечно, имеют благие намерения – сделать человека счастливым, но то ли окунуться надо в это полностью, то ли ума лишиться, что в поклонении выбранной конфессии ловить или создать себе иллюзию кайфа…»

«…ты не отвечаешь. Наверное, я обидел тебя, когда мы прощались. Иногда думаю, о том, что с нами произошло, но сейчас это кажется таким далеким, как сон. Часто засыпаю на этих лекциях и полупрактических занятиях по получению «чего-то». Хорошо, что тут можно лежать в отдалении на циновках. Смотрю на окружающих и становится обидно, что у меня внутри ничего не происходит. Хочется курить… И ощутить хоть какой-нибудь эффект. Иногда говорят откровенную чушь, иногда перефразируют прописные истины о добре и зле… Что же мое сознание не расширяется? И божественное не создается никак…»

«…может, они и правильно все говорят. Что для радости не нужна причина, что при высокой духовности нет личного страдания, нет страха, а есть всеприятие, нет внутреннего конфликта, нет обид и раздражения, нет злости, и все есть любовь. А моя любовь молчит. Упрямая, маленькая, непослушная. Молчит…»

«…надо всех простить и избавиться от нажитых неправильных программ. Мне, честно говоря, стало все это надоедать. Словно мне предлагают пережеванную пресную пищу. С тем же успехом я мог бы сходить в православную церковь возле дома и поговорить с батюшкой, но за меньшие деньги. Пытаюсь придумать себе бога, как они предлагают. Упорно, как первоклассник. Пробую в виде старшего брата. Но безуспешно. Он никак не визуализируется. А они говорят, что он, оно – божественное – должно мне помогать в будущем. Может, я какой ущербный? Что же, у всех все получается: дикши передавать, чакры чистить, ум останавливать, божественное создавать, сознание менять, созерцать и медитировать (тут я вечно засыпаю), всех прощать и чувствовать блаженство, а у меня – нет. Где же ты и почему молчишь? Получаешь ли ты мои письма?»