– Это ты…

Черная лента языка исчезла за растянутыми в улыбке губами. На Чата смотрела Янина. Живая. Теплая. Любимая.

– Ты… Но как?

Янина пожала плечами. Чуть—чуть. Еле заметно.

– Я не знаю. Что—то заставило меня вернуться. Этот мир не отпустил меня. Ты не отпустил.

Чат протянул руку, чтобы прикоснуться к той, которая попрала все законы мироздания и вернулась к нему.

Земля вздыбилась сразу несколькими черными фонта­нами вокруг них, закрывая и свет неба, и зелень Поверхно­сти. Цепкие лапы схватили сначала закричавшую девушку, затем и Чата и стремительно поволокли вниз. В темноту Тверди.

Чат не сопротивлялся. Он знал, что это делать беспо­лезно. Пусть пришедшие за ними полностью возликуют, празднуя победу. Преждевременную победу.

Слои Тверди мелькали перед глазами, засыпая бурля­щей землей глаза. Чат прикрыл их. Он терпеливо ждал, когда закончится это погружение. И когда придет черед сказать ему свое слово. Слово Ночного Охотника.

Его швырнули на твердый пол. Как швыряет довольный охотник пойманную добычу.

Чат и теперь не спешил открывать глаза. Все, что нуж­но, он чувствовал.

Он знал, что рядом лежит Янина. А вокруг молчаливо столпились несколько десятков подземных жителей. Он мысленно улыбнулся. Чутье не обмануло его. Он действи­тельно вернулся домой. В стаю. В клан. В Твердь. Только теперь он должен сам завоевать свое место здесь. Ему не на кого надеяться. Рядом нет ни отца, ни матери. Только он. И женщина. Которую он никому не отдаст.

Чат открыл глаза. Со всех сторон его окружал мрак. Мрак? Разве может быть темно в Тверди? Твердь полна света. Только нужно рассмотреть его. Не пропустить редкие коле­бания.

Не обращая внимания на молчаливых существ, кото­рые, угрожающе заурчав, сделали шаг к нему, он наклонил­ся над Яниной, слегка встряхнул ее за плечи и, только убе­дившись, что с девушкой все в порядке, повернул лицо к наступающим существам.

– Не стоило этого делать со мной. Чат сказал это на том языке, который понимали только в Тверди. И его поняли.

Обступившие его охотники растерянно заворчали, пе­реговариваясь. Тяжело стать членом стаи. Чат знал это. Но он также знал, что если этого не произойдет сейчас, не про­изойдет никогда. И он был готов встретить любую опас­ность, вставшую на пути к этой цели. И она не заставила себя ждать.

Вперед выступил охотник средних лет с полустертыми лопатками и, протянув руку к Янине, бросил в лицо Чату:

– Это моя добыча. И ты – моя добыча. Даже если гово­ришь на нашем языке.

Еще десять лет назад Чат ни за что не стал бы связы­ваться со взрослым охотником. Но сейчас вопрос стоял не только о его жизни. Где—то внутри себя, в самой глубине сознания, Чат понимал, что он должен сражаться даже не за Янину. За самку. За продолжение рода.

Чат встретил летящую к его шее кисть Охотника тем ударом, которым его так давно научил отец.

Лопатка встретила сжатые пальцы Чата и тут же перело­милась пополам. Не дожидаясь, когда Охотник закричит от боли, Чат выбросил вперед вторую руку и буквально прота­ранил грудь нападавшего.

Хороший удар, о котором можно слагать песни.

Охотник на секунду замер, испуганно разглядывая рас­сыпавшиеся от удара бронированные пластины на груди, которые были не под силу даже свирепым, ударам Тверди, и рухнул замертво к ногам победителя.

Охотники угрожающе зарычали. Чат напрягся. Он—то знал, что означает это недовольство. Когда все члены стаи решат, что ему не место среди них, его не спасет ничто. Ни крепкие пальцы, ни полная знаний голова.

Но неожиданно, неизвестно откуда, в пещеру ворвался ветер. Тот самый ветер, который уже порядком поносился по Поверхности, разнося свежие новости, и теперь спешил поделиться ими с подземными жителями. Он закружил во­круг охотников, что—то старательно нашептывая им. Что? Да только ветер знает.

– Ночной Охотник вернулся домой.

Именно так и только так. Без просьб и без склоненных колен. Стая должна знать, кто спустился с Поверхности.

И стая приняла его. Охотники, опустив черные чешуй­чатые морды, отступили от Чата. И ни один: больше не риск­нул попробовать на себе крепость рук Чата.

– Ночной Охотник вернулся, – пронеслось под свода­ми пещеры, – Ночной Охотник вернулся в свою стаю.

Но Чат не спешил расслабляться. Он знал, что не все еще сказано и не все сделано. Он принят в стаю. Но остава­лась еще Янина. Да. Она его добыча. Но только добыча и ничего больше. А согласно законам Тверди, любая добыча должна быть использована стаей в течение планетного дня.

От Охотников отделился старик. Чат сразу это понял и не стал предупреждать то, что он ступил на занимаемую им территорию. Ночные Охотники не любят, когда к ним близко приближаются их сородичи. Но старик стар. И Чат чувство­вал, что сила старика не в износившихся от долгой Дороги в Тверди лопатках, а в мудрости прожитых ночей.

Лопатки старика осторожно прикоснулись к ладоням Чата, внимательно ощупали их, затем перенеслись и тихо опустились на щеки. Черные бусинки внимательно загля­нули, казалось, в самую душу Чата, прочитали, словно вы­пили до дна его мысли. И только узнав все, что он хотел, старик отошел.

– Ты член стаи. Но ей не место здесь. Она умрет. Это не было угрозой. Разве можно угрожать Ночному Охотнику? Простая констатация фактов. Никто, кроме Охот­ника, не сможет существовать в Тверди. Твердь не терпит слабых. И убивает их.

Именно это хотел сказать старик. И Чат знал, что тот прав. Янина не сможет выжить здесь. Точно так же, как не сможет выжить и на Поверхности. Но Чат также знал, что ничто не заставит его отдать Янину как добычу.

– Она останется со мной, пока не умрет.

Стая знала, что такое любовь к самке. И знала, что такое продолжение рода. Но стая также знала и была права в своем знании, что в стае имеют право жить только сильные.

Чат почувствовал, как погасшее недовольство стаи на­чинает разгораться вновь, перерастая в злобу. Не против него, Чата, а против его желания оставить добычу.

Ночные Охотники не имеют привычки предупреждать о своем нападении. Молниеносный бросок, удар и смерть.

В голове у Чата родилось видение, как стая бросается на него, десятки лопаток впиваются в тело, ломая и круша ко­сти. Но он не мог позволить себе пойти на попятную. Слиш­ком дорога была добыча и слишком велико презрение к Охотнику, отступившему от нападения.

– Убью, – тихо сказал Чат.

Эти слова, сказанные с непонятной стае твердостью, на мгновение оттянули нападение. Но только на мгновение. Несколько пар темных силуэтов словно тени метнулись к Чату. Он еще успел отразить несколько ударов, сумел опро­кинуть, отбросить от себя напирающие тела, отвести страш­ные кисти. Но он уже понимал, что все закончено. Стая, открывшая Охоту в Тверди, уже неуправляема. Ничто не может остановить ее. Только смерть. Одна смерть.