– Очень жаль, – повернулась к ним белозубой улыбкой Узона. – Вы даже не хотите развлечь нас интересной беседой. Это весьма неучтиво с вашей стороны – покидать скучающих дам в одиночестве.

Канцлер пробормотал что-то извиняющимся тоном и хотел обернуться, но Аорн не очень вежливо подтолкнул его в мясистую спину.

Гости ушли. Альда зажгла светильник, и сразу стало заметно, что в комнате стемнело. Узона выглядела оживленной.

– Ну, давай начинай, – сказала она. – Ты же опять хочешь вернуться к разговору, что нужно быть очень осторожной. Что везде патрули Братства. Еще что за нами даже здесь могут охотиться шпионы секретаря. И что может ненароком раскрыться секрет, что я девочка. И тогда – все пропало… Правильно?

Альда смотрела на дочь почти беспомощно.

– Ты зря беспокоишься, ма… – сказала Узона, подтягивая к себе ломоть хлеба с ветчиной.

Хоть что-то теперь изменилось к лучшему, аппетит Узоны стал, как у королевского охотника.

– Что это за «ма» еще?

– Ну, так здесь говорят. Хочешь, буду говорить «матушка Карина», – засмеялась принцесса. – Я очень аккуратная. Честное слово. Я не болтаю и с кем попало не вожусь. Только с этим длинным мальчишкой – оруженосцем нашего соседа-сквайра. Его зовут Арктус. Смешное имя, правда?

– Ты проводишь с ним все дни…

– У него куча интересных историй, буквально про все на свете. И он рассказывает много забавного про свою жизнь при дяде-сквайре. Ну ведь скучно сидеть целый день взаперти. Все равно все образуется. Вот увидишь. Прискачет дедушка с целой армией. Этого Ахетона вздернут. Лавочников окоротят. Ну мы же должны знать свой народ. Верно? Чтобы потом все правильно устроить в нашем королевстве… Ну что ты, ма? Хотя бы моргай иногда, ты же не дракониха, в самом деле… Никто не смотрит на меня. Никому нет никакого дела. Я думаю, что нас даже не ищут. Зачем? Они там обжираются на Королевском холме. Спят на шелковых постелях. Эти мятежники. Да они больше боятся гильдии и Крепкого Братства. Скоро герцогам и ярлам это все надоест. Приведут своих солдат и рыцарей. Все будет как раньше. Даже еще и лучше. Я тебе обещаю…

Узона стала клевать носом прямо над кружкой с молоком.

Альда заметила, что с тех страшных дней дочь избегала говорить об отце. Эта тема была под запретом – она во что бы то ни стало обходилась стороной.

– Ну, полно разговоров – ступай спать. Только разденься. И не вздумай опять завалиться в этих обносках в постель. Может быть, ты и права. Это не продлится долго. Хотя что-то тетя Эдиф долго не отвечает. Я надеялась, что сегодня уже будет ответ.

– Обноски?! Фу, миледи, как вы выражаетесь, – зевнула Узона, направляясь за занавеску. – Это новый стиль «принцесса в изгнании». Обратите внимание на ажурную дырявую рубашечку-распашонку и игривые панталончики землистого цвета… Ах… Джерба Сонетр, наверное, оценил бы… Где он сейчас? Мой герой…

Колыхнулась ситцевая ткань, и послышалось падение тела на тюфяк, сопровождаемое вздохом наслаждения.

– Как я буду скучать во дворце по этой постели…

– Я велела раздеться, – напомнила Альда.

– Ладно, ладно, матушка Карина. О-хо-хо… Что это здесь за комок? Между прочим, этот черноглазый сквайр все время расспрашивает меня о тебе. Что ты да как ты. И так добр, так добр ко мне. С чего бы это? А? Ромул – красивое имя, ты не находишь?

– Спи уже…

Чуть позже, когда Альда уже положила ветчину на ледник, притушила светильник и сама собиралась спать, в дверь тихонько стукнули.

Она прислушалась, за окном во внутреннем дворе фонарь тонко скулил из стороны в сторону. Спустя несколько мгновений стук повторился. Кажется, это был Луций. У вице-канцлера был ключ, но он ни разу им не воспользовался. Видимо, не хотел угодить в неловкую ситуацию…

Альда решилась открыть.

За дверью она увидела белозубую улыбку Ромула под черными усами. Селена ярко освещала улицу, но крыльцо тонуло в глубокой тени.

Альда глянула в обе стороны. На мостовой было пусто. Только возле питьевой бочки на углу мальчишка, продавец воды, спал, прислонившись к ней боком.

– Чего тебе?

– Выйди, милая. Скажу что-то…

– Ну подожди.

Она протянула руку за дверь и сняла с крючка накидку.

– Ну?

Сквайр был в темном дублете, только от его широких плеч к груди серебрились извилистые змейки. Пестрая гадюка была на его фамильном гербе.

Он поставил ладонь на стену, не позволяя Альде ускользнуть обратно в дверь, не выслушав его. Приблизил лицо. От его усов пахло элем.

– Решайся, милая Карина. Я торчал в Эдинси-Орте, потому что ждал, когда мой человек расплатится со мной. Теперь меня ничего здесь не держит, кроме твоих синих глазок. Поедем вместе…

– Что за человек? Какие-то темные делишки? Не боишься, что гильдии заинтересуются этим? – Альда улыбалась, но надеялась, что сквайр в темноте не видит этого.

– Плевал я на гильдии. Негоциант Уно Кутасов. Я ждал, когда он вернется в город… Он был должен мне денег. Клянусь своим мечом. Не будь я Ромул Моугест из Геста… Может быть, ты слышала его имя на холме. Он хвастает, что сама королева знала его…

Альда отрицательно помотала головой.

– Уно говорит, что едва ускользнул. Полковник Горислав Чеккер разворачивает армию на холмах возле Первого Уступа. Теперь уже, наверное, битва с Бернами состоялась. Повезло мне, если бы купца разграбили – плакали бы мои монеты. Чую, здесь тоже будут большие дела. Столица. Здесь у народца деньги еще есть… Утром я уезжаю. Больше оставаться нельзя. Поехали со мной.

– В качестве кого?

– Не буду таиться. Сердце мое открыто. Ты полюбилась мне.

– Сэр Моугест из Геста женится на камеристке? – Альда никак не могла совладать с игривым тоном в своем голосе. Незамысловатые признания рыцаря ласкали ее слух.

– Кто узнает? Пускай попробуют усомниться, что ты не леди. И мальчугана твоего я не обижу. Дам даже свое имя, не будет пасынком расти.

– Какой ты быстрый, Моугест.

– Куда ты?

– Мне нужно идти, вдруг сейчас придет дядя – будет ругаться. А его боюсь ужасно.

– Пропадешь ты с ним. Этот старый сводник продаст тебя… и мальчишку твоего худосочного. Ну, обещай мне, по крайней мере, подумать.

– Ну хорошо – уговорил. Подумаю…

– А зарок?

– Какой зарок?

– Поцелуй один.

– Все, прощай.

Кажется, она только успела дотронуться головой до подушки. Раздался звук поворачиваемого в дверной скважине ключа. Хотя нет – в окошке уже было утро. Двор был весь розовый и голубой.

Альда сама заснула, как была, не раздеваясь. На краешке. Узона разметалась во сне по всей кровати, даже забросила на нее ноги.