Отдышавшись и придя в себя, Альда обнаружила, что рядом с ними остался только канцлер Прушан. Луций определенно исчез.

Они вышли с другого конца проулка и попали на другую улицу. Это даже был другой квартал города. Дома здесь были намного богаче, в два и в три этажа. Людей было значительно меньше, но по тротуару все равно было идти почти невозможно. Куда тронулся весь этот город?

Какая-то его часть, весьма и весьма значительная, вышла, чтобы посмотреть, как войска баронов входят в столицу; многие глазеющие встречали их восторженно… Но остальные горожане если не затаились в домах, то находились в движении. Было понятно, что основной поток их направляется прочь от центра города и его южной части, которая примыкает к порту и набережной. Значит, эти горожане спешно покидали столицу. Им следовало примкнуть к этому течению. Смешавшись с толпой, они бы смогли попасть в северный конец Эдинси-Орта. Ближе к Эльде.

Нужно было только пересечь эту улицу и пойти по одной из параллельных. Так можно было бы обезопасить себя от возможности угодить в затор. Они же были налегке.

Эти соображения высказал Дитрих. Альда могла только положиться на то, что его предложение окажется удачнее, чем решение Аорна бежать морем. Она находилась в странном состоянии отупения всех чувств. Все эти движущиеся люди перед глазами… Как в тот переломный вечер. Ничего, кроме желания спрятаться где-нибудь от всего этого, убежать, у нее возникнуть просто не могло. Только страх за Узону не позволял ей окончательно потерять голову.

Когда они переходили мостовую, стараясь не попасть под колеса повозок, улица вдруг внезапно расширилась и превратилась в большую площадь с возвышающимся фонтаном посередине. В каменной чаше даже плескалась вода, хотя фонтан и не работал.

Дитрих Прушан наклонился, снял с головы свою широкополую шляпу и сунул ее в воду. По его лицу текли крупные капли пота. Он громко дышал.

Альда взглянула на него, и у нее мелькнула мысль, что если сейчас с толстяком случится удар, она окажется совсем беспомощной. У нее, наверное, и денег-то нет, ни одной монеты… Не отпуская руки Узоны, которая с живым любопытством воспринимала все происходящее вокруг, королева попробовала нащупать в поясе своего платья горошины жемчужных сережек матери.

Вдруг она увидела, что к ним навстречу движется конный отряд. Все происходило буднично. Лошади ехали по самой середине улицы. Люди послушно расступались перед всадниками. Останавливались и обращали им вслед лица, чтобы получше рассмотреть своих завоевателей, кажется, вовсе даже не опасаясь того, что те громыхают оружием и закованы в броню.

Через несколько мгновений они должны были проехать мимо Альды и Узоны.

Впереди конного отряда ехал командир. Сухой пожилой мужчина аскетичного и довольно сурового вида. Его тонкие губы были сжаты в линию. Узкий подбородок под орлиным носом гордо приподнят. Он был облачен в темно-серый панцирь. На груди висела золотая бляха с бегущим носорогом. Вместо шлема – широкий обруч белого золота. На черных с проседью волосах.

Рядом с ним ехал всадник, на котором взгляд Альды сразу остановился. Это лицо ей было знакомо. Очень знакомо. Только его обладатель был всегда одет в другую одежду. Более яркую. А в остальном – этот нос, этот большой живой рот…

Это был ее шут – Кассель!

Но почему он здесь, он же должен быть у тети в Калле-Орте? Он туда не добрался? Или в Каллендии теперь тоже железные бароны?

Кассель кого-то увидел в толпе. Он чуть придержал коня и повернулся к строгому командиру носорогов. Что-то сказал ему и протянул указующий палец в сторону. Воевода поднял руку. В толпу бросились несколько пеших солдат. При всеобщем легком замешательстве схватили под руки господина в рыжем дублете.

Альда вспомнила – она его тоже знала, это был один из помощников канцлера. Виконт… как его?

Виконт что-то крикнул Касселю, когда его тащили в сторону фургона с брезентовой крышей, что-то оскорбительное. Но на лице шута возникла гримаса удовлетворения. Губы его растянулись, а глаза продолжали цепко скользить по лицам горожан.

Следующий его жест был в сторону очередного богатого дома. На балконе с вычурным чугунным ограждением, облокотившись на перила, стоял господин в красно-коричневом сюртуке. Глаза его лениво смотрели вниз на толпу и на шествие чужаков. Лицо его не выказывало никакого беспокойства.

Он с удивлением поднял брови, увидев указывающий на него палец Касселя. Когда к двери побежали воины, он забеспокоился. Шагнул с балкона в сумрак комнаты. В доме раздался шум.

Кассель улыбался жабьей улыбкой. В его глазах сверкал триумф.

С этой улыбкой на лице он встретился глазами с глазами оцепеневшей Альды. Ей давно следовало убежать, но она как завороженная смотрела на это действо, разворачивающееся на ее глазах.

Гримаса ее шута превратилась… Он был изумлен… и счастлив… и недоверчив. Словно выиграл главный приз в своей жизни, будто выпала на брошенных костях единственная комбинация, позволяющая забрать с игрового стола все ставки…

В сердце Альды проснулась надежда. Ведь он ее друг. Она всегда была добра к нему. И она спасла его. Королева беспомощно улыбнулась и беззвучно прошептала, глядя ему в глаза: «Нет!»

Шут тоже ей улыбался нежно… и поднимал в ее сторону руку с пальцем.

Вдруг кто-то толкнул Альду грубо и жестко. Было очень больно, но королева вскрикнула почти неслышно, ведь в этот момент она затаила дыхание перед неумолимым жестом Касселя.

Это был канцлер Прушан.

Он бросился вперед, навстречу всадникам. Людей он расталкивал своим грушеподобным нелепым телом, как будто даже не осознавая их присутствия. Он двигался странно, полубоком, неуклюже, как большая марионетка, и что-то доставал на ходу из-за спины. Из-под одежды. И длинная куртка очень мешала ему.

Ему удалось это что-то достать, и в следующий миг он протянул эту сверкающую штуку в сторону Касселя.

Это был маленький блестящий арбалет, который он демонстрировал вчера в таверне.

Раздался неслышный выстрел, и чудным образом этот неловкий человек – придворный, который никогда раньше не пользовался оружием, с первого выстрела пронзил арбалетным болтом грудь бывшего королевского шута.

Кассель покачнулся в седле и стал падать на шею коня.

Люди, словно пескари по речному мелководью, веером шарахнулись в стороны. Раздались истеричные крики. Возглас команды. К канцлеру подскочили солдаты и уже схватили его за руки. Кто-то замахнулся на него мечом.

– Меня нельзя! Я нужен. Я канцлер, – закричал Дитрих высоким женским голосом. – Господин барон. Вы должны помнить меня!

От этого крика очнулась Альда. Она в возникшей сутолоке стала отступать назад, за чашу фонтана, крепко держа Узону за руку.

Все бежали от этого места, и они побежали тоже. Сломя голову. Вскочили в ближайшую подворотню. Попали в небольшой двор. Нашли за брошенной, недогруженной скарбом повозкой узкий проход. Пробежали между домами и неожиданно выскочили на другую улицу, которая почему-то оказалась почти пустой.