— Прошу внимания, — произнесла Ана. — Давайте проверим, как работают коммуникаторы.

Мы ввинтили их в уши. Предполагалось, что эта высокотехнологичная система шифрует все переговоры. Если бы кто и перехватил нашу болтовню, то услышал бы что-то вроде стоковой записи передачи о полиции. Истинное содержание понимали только те, чей приемник оснащался специальным чипом.

— …Слышите меня? — раздался голос Аны Вергары в наушнике.

— Аска на связи, проверка, — сказала Марена.

— Пен-Пен[429]на связи, слышимость хорошая, — проговорил я.

Майкл и оператор тоже подтвердили, что связь есть. Господи милостивый, кодовые имена. Pendejadas.[430]Эти люди действовали так, будто все еще пытались свергнуть Кастро.

Мы вышли из сборного блока и направились на запад — протопали целую милю в направлении Рио-Мохо. Впереди шла Ана, за ней я. Луна светила достаточно ярко — можно было обойтись без очков ночного видения. Жнивье и вереск сменились кустарниками. Настроение у меня улучшилось — обычная вещь, когда гуляешь по ночам не в одиночестве. Если ситуация немного напряженная, как теперь, то это только заставляет сосредоточиться. Тропинка под нашими ногами сузилась — стала не шире, чем тапир протоптал. Ана два-три раза оглянулась на меня. Наконец она остановилась, повернулась, широко расставила ноги и посмотрела мне в глаза.

— Мистер де Ланда, — сказала она. — В этом районе нет мин.

Вергара говорила ледяным тоном, и я ждал: вот сейчас она добавит: «Понял, желтопузый урод?» Впрочем, она была права. Я смотрел себе под ноги и шел за ней след в след.

— Да-да, — пискнул я. — Понял.

Сэр, добавил я про себя. Ана отвернулась и зашагала вперед. Я пустился вдогонку.

Тропинка пошла вниз среди цекропий.[431]Под нашими ногами теперь была не твердая земля, а вязкая почва и мертвый тростник. Впереди лежала этакая поверхность Мохоровичича[432]— черная пустота диаметром ярдов в десять. Тут бежал ручеек, но теперь он разлился и стал вполне судоходным на много миль вверх по течению. Ана провела нас вдоль берега к заводи в старом русле. Я увидел коренастую фигуру, стоящую по колено в воде, а потом сработанную на местный манер lancha,[433]деревянную плоскодонку, похожую на прежние скифы. Корма вытянута на берег, над ней торчит бесшумный троллинговый электромотор «минн кота». Мы вшестером забрались в наш ковчег. Я чуть не разбил коленку, задев один из больших аккумуляторов, уложенных на днище. Последним влез Майкл, и утлый челн закачался — вот-вот зачерпнет воду и пойдет на дно. Лодочник столкнул суденышко в реку и перевалил через борт сам. На нем были очки ночного видения с дисплеем GPS-навигатора — стандартная военная аппаратура, которая позволяет с точностью до дюйма определять ваше местоположение. Он опустил в воду винт и повел лодку вверх по течению через условную границу. Речушку перегородили сетью, но наш передовой отряд сумел сдвинуть ее так, что сигнализация не сработала. Наверное, у АР есть свои люди на той стороне, подумал я. Я имел в виду гватемальскую сторону. Ладно, хватит на сей счет волноваться. В горах к северу от нас заревела обезьяна. Странно двигаться так плавно в темноте. Над нами пролетали самолеты — все без огней и все на высокой скорости, значит, не за нами. Несколько раз мы останавливались. Тут выращивали кардамон, и мы чувствовали его запах. В дымке впереди занялось мерцание пропановых светильников. Это была деревня, называвшаяся Балам.

Пикнул прибор у меня в ухе.

— Внимание, — раздался голос Аны. — Всем подтвердить связь.

— Здесь Козо, подтверждаю, — произнес Майкл.

Каждый повторил «подтверждаю». Лодка причалила у отчетливо видимой мексиканской лаванды. Навстречу с берега спустились две фигуры. Один человек зацепил борт лодки веткой и показал, где можно ступать по корням, чтобы не завязнуть. Мы выбрались на тропинку и построились. Люди из АР, казалось, поглядывали на нас свысока — это что еще за новые рекруты такие? — но, возможно, со мной сыграло очередную шутку мое богатое воображение. Мы покивали друг другу в знак приветствия. Вергара махнула в сторону тропинки — похоже, та шла вдоль реки — и жестами дала понять, что идти нам предстоит «часа два или поменьше». Мы двинулись следом.

Две мили мы шли по сжатому кукурузному полю, поросшему клевером. Над нашими головами с пронзительным воем пролетел с севера на юг небольшой самолет, и на несколько мгновений по воде пошла рябь. Самолет летел без огней. Он не ищет нас, успокаивал я себя. Ведь они теперь не вели разведку с самолетов — этим занимались спутники или небольшие беспилотники, которых не видно и не слышно. В Гватемале по-прежнему пользовались стационарными сонарами и датчиками тепла, но тут водилось столько кабанов, оленей и другого зверья, что вся эта техника была бесполезна, если только через границу не переходила целая армия. С востока подул ветерок и принес запах лошадей. Я вспомнил, как гулял в детстве с братом — стояла такая же ночь, и я боялся, что живые мертвецы (то есть разбойники-скелеты, которые днем надевают оболочку из человеческой плоти, чтобы не быть узнанными) придут с кукурузного поля и набросятся на нас. Мы перебрались через изгородь и двинулись вниз к тринадцатому шоссе. Его недавно ремонтировали — пахло свежим гудроном. Вергара выстроила нас, и мы простояли в ожидании минуты две. Она направилась на север по обочине дороги, а потом дала нам знак следовать за ней. Луна скрылась за лесом, но все равно было достаточно светло, и мы могли ориентироваться. Появился грузовик со включенным ближним светом, он ехал, задевая за низкие ветви сосен. Через некоторое время я определил, что это темный «форд бронко» 1980-х годов, излюбленное транспортное средство угнетенных батраков по всей Латинской Америке. На машине специально установили самопальный деревянный кузов с логотипом «Скверта». Мы отошли в сторону. Автомобиль проехал вперед и остановился в десяти ярдах от нас. С пассажирского места вылез аровец, еще один выпрыгнул из кузова. Когда ноги его коснулись земли, я узнал в нем своего старинного дружка — по повадке, движениям или еще чему-то еле уловимому. Я чуть не бросился к нему бегом. Отзынь постарел так, как свойственно многим, — почти не меняясь внешне, они становятся чуть тяжелее, медлительнее. Словно видишь перед собой ту же скульптуру, только отлитую из другого сплава. Может, все дело лишь в выражении лица… И все же как странно и здорово снова встретить его, в особенности здесь! У меня прямо слезы навернулись на глаза, но плакать было не время.