10. Из договоров Руси с греками в 907, 911, 945 и 971 г. видно, что юридическая сторона дела была на должной высоте и что руссы обладали даже специальной терминологией в этой области.

Год смерти императора Леона с точностью не установлен, по-видимому, это случилось не в мае 911 года, как говорят некоторые источники, а в мае 912 года.

Коснувшись договоров Руси с Византией, уместно будет упомянуть, что есть достаточные основания думать, что на деле договоры были гораздо более многочисленными. Беда в том, что они до нас не дошли, может быть, даже потому, что многие из них были более частного характера и не имели общегосударственного значения. Рассмотрим некоторые, далеко не исчерпывающие вопроса факты, говорящие в пользу нашей мысли.

Прежде всего, греческий историк Лев Диакон, рассказывая историю похода Игоря в 941 году, говорит, что «Игорь грубо порвал тот договор, которому присягал, и напал на Царьград». Значит, между греками и Игорем существовал особый договор еще до похода в 941 году, договор, заключенный лично с Игорем, которому он присягал. Содержание этого договора нам совершенно неизвестно, однако из других аналогичных случаев (в предыдущем и дальнейшем) можно заключить, что в него входил пункт о военной помощи Руси или о разрешении пользоваться наемной военной силой.

Во всяком случае, в 934 году, во время похода греческого флота в Ломбардию, в нем принимал участие и русский отряд, состоявший из 7 судов и 415 воинов. В дальнейшем, именно в 948 году, вспомогательные русские войска участвовали в осаде Эдессы, в 949 году они принимали участие в завоевании Крита (7 кораблей, в которых находилось 584 воина и 42 служителя, всего 626 человек). Последняя группа до похода на Крит исполняла сторожевую службу на Адриатическом море между Диррахием и Далмацией. Именно об этих моряках, вероятно, и шла речь во время переговоров Ольги с Константином в Царьграде, о чем мы узнаем мимоходом из русской летописи.

О существовании временных или даже постоянных договоров говорит также то обстоятельство, что в 934 году руссы явились на помощь греческой колонии Херсонес в Крыму, осажденной хазарами. Совершенно очевидно, что это было результатом договоренности между руссами и греками, как государствами.

Далее, идя вглубь, мы встречаем руссов опять-таки в качестве союзников Византии. Последняя в 931 году затеяла войну против хазарского кагана Аарона (очевидно, из-за захвата им греческих колоний в Крыму). Византия выступила в союзе с аланами и руссами. Нападение аланов на хазар кончилось неудачей, но руссы в 932 году заняли с моря Керчь (Сам Карчь) и временно захватили все хазарское побережье от Керчи до Херсонеса, принадлежавшего грекам.

Далее, во время войны Византии с болгарским царем Симеоном в 921 году, между Византией и Русью велись переговоры о поддержке Византии руссами; об этих переговорах упоминает патриарх Николай в своих письмах.

Договор Олега с Византией в 911 году общеизвестен, равно как и договор 907 года.

Кроме того, в 902 году в неудачном походе Гимерия против критских арабов принимали участие 700 руссов из числа 12 000 воинов. Они получали большое жалованье и особое довольствие. Этот довольно крупный отряд, очевидно, был получен по договору с Олегом, ибо трудно предположить, что это могло случиться в результате частных переговоров с отдельными руссами. Очевидно, выгодные условия службы были продиктованы договором, а заинтересованность греков в русской военной силе видна из того, что они вставляли об этом особый пункт в государственные договоры с Русью.

Есть основания думать, что если покопаться, то можно найти и другие следы и более ранних, и более поздних договоров Руси и Византии; к сожалению, никто из историков этим вопросом не занимался специально, а между тем он имеет немаловажное значение. Принимая все эти сведения во внимание, легко убедиться, что по крайней мере с 839 года (вернее, с 838-го, ибо послы руссов были в Ингельгейме уже в январе 839 г.) Русь и Византия были в весьма оживленных политических сношениях. Почти каждые 10 лет оба государства подписывали крупные и частные договоры.

Дело в том, что смена правителей, в особенности в Византии, не всегда совершалась естественным путем, т. е. от отца к сыну, но нередко бывала результатом дворцовых переворотов.

В этом случае очень часто и внутренняя, и внешняя политика изменялись самым коренным образом, а отсюда желание другой договаривающейся стороны подтвердить или перезаключить договор с новым представителем договаривавшейся стороны.

Очевидно, о подобном договоре и упоминает Лев Диакон, как нарушенный Игорем; надо полагать, он подтвердил при своем вступлении прежний договор Византии с Русью при Олеге, но затем в силу каких-то причин его нарушил.

Конечно, подобные заключения или перезаключения договоров сопровождались посылкой особых делегаций и т. д.

Конечно, на все упоминания в истории о руссах норманисты возразят, что речь идет всегда о скандинавах, но на это мы можем выставить контрвозражения:

1. Все договоры заключались Византией не с кучками скандинавских проходимцев за тридевять земель, которые сегодня здесь, а завтра неизвестно где, — а с Русью, соседним государством, которое на деле не раз показывало, что оно исполняет обязанности, налагаемые договорами.

2. Мы знаем, что в конце XI века в составе императорских гвардий в Царьграде были группы иностранцев: «варанги» (варяги), «россы» (руссы) и «кулпинги» («кольбяги» русских летописей). Значит, «варягов» и «руссов» отличали достаточно хорошо, и это различие, естественно, не было делом текущего момента: два народа разных корней не могли смешиваться и раньше.

3. Представление о том, что путь «из варягов в греки» был большой дорогой, по которой туда и сюда катились волны скандинавов, является совершенно ложным. Все исследователи согласны с тем, что этот путь был открыт сравнительно очень поздно. Наконец, история не сохранила нам ни одного случая, когда бы скандинавы прорвались через Русь, как самостоятельная сила (исключая, конечно, готов, которые переселились целым племенем несколько веков до эпохи Рюрика).

Малая шайка была беспомощна на необозримых и диких пространствах Руси; для большой же группы необходимо было, прежде всего, вступать в войну с Русью и иметь совершенно ясную, твердую и выгодную цель для пересечения пространства в несколько тысяч километров. Тот, кто упускает это из виду, подходит совершенно нереалистически к оценке исторических фактов.

Что путешествия в древности были чрезвычайно трудны, длительны и редки, показывает поездка митрополита Исидора из Москвы на Феррарский собор в Италию. Исидор выехал из Москвы 8 августа 1437 года, а прибыл в Феррару 18 августа 1438 года, т. е. ехал немногим более одного года! Ехал он опять-таки не по пути «из варяг в греки» через его родной Константинополь в Венецию или Неаполь, а сначала через Тверь, Новгород, Псков, Юрьев, Ригу к Балтийскому морю, затем морем до Любека, от Любека сухим путем через Германию; Лейпциг, Аугсбург и Тироль в Италию.

Этот объездной маршрут показывает, что даже в середине XV века путешествовать было нелегко, это не то, что в нынешние времена: купил билет и поехал.