— Анна, — его голос прозвучал очень тихо, но тишина вокруг была такова, что он прозвучал резко и раскатисто, как удар грома. Анна поежилась, Рёстлер положил ей руки на плечи. Она откинула голову назад, чтобы стряхнуть со лба прядь своих золотистых волос, и Рёстлеру пришлось инстинктивно отстраниться, иначе бы затылком она ударила ему в нос. — Анхен, послушай, ребенку нужен отец…

Дождь, такой же, как в тот вечер, тихо барабанил по стеклу, и ничто в гостиной не нарушало величавого молчания, за исключением, может быть, мерного тиканья часового механизма. Это тиканье не было похоже на секундомер в руках вахтенного. Это был другой мир и другие координаты. Временные тоже. Это были гулкие тяжелые звуки, похожие на биение сердца великана. Однако взрыватель был поставлен точно, и он сработал. Лицо Анны на мгновение озарилось улыбкой. Презрительной, брезгливой улыбкой.

— Пошел вон! — тихо, но твердо сказала она.

— Анхен… — Рёстлер попытался притянуть ее к себе.

— Вон!!! — взвизгнула Анна и угрем выкрутилась из его объятий. Когда она хотела, то могла быть настоящей фурией. — Все!!! Аудиенция окончена! Прощайте. И постарайтесь забыть дорогу в наш дом.

Рёстлер попытался еще что-то предпринять, но Анна неистово задергала шнур колокольчика. На пороге появился охранник. Папа позаботился о том, чтобы впредь ничего подобного истории с глазом не повторилось. Теперь все подобные ситуации будут пресекаться на корню! Охранником был двухметровый детина, из «Лейбштандарта». Человек, поразительно похожий на покойного Рема, с каменным лицом и с таким же, как у Рема, перебитым носом.

— Рольф! Проводите группенфюрера! — отчеканила Анхен.

Рёстлер был очень здоровым человеком. Если не знать о его интеллектуальных выкрутасах, можно было бы предположить персонаж из свиты Гаргантюа. Но Рольф был почти на голову выше Рёстлера. И мундир тут не помощник. «Лейбштандарт» — это вам даже не СС.

Анна пошла на прямую демонстрацию силы, давая понять, что время интриг закончилось. Его разгадали. Маски сброшены. А это, как известно, самое страшное для великого лжеца. Но Рёстлер умел проигрывать. Он с гордо поднятой головой прошагал через гостиную и на выходе чопорно щелкнул каблуками и поклонился.

— Всего доброго, госпожа Демански, надеюсь, ваше мужество позволит вам достойно перенести горе.

Он вышел. Анна слышала, как тяжелые сапоги протопали по лестнице, как завелся и отъехал блестящий черный Horch. Несколько минут она еще стояла, разминая в пальцах потухшую сигарету. Что-то ей мешало, и она никак не могла понять что. Щека была мокрой. Она инстинктивно смахнула с нее каплю, но это не помогло. Капля образовывалась снова, стекала на подбородок. Анна поняла, что это слезы. Как странно… Это ощущение было так ново для нее… Глупости какие… Истинные арийки не плачут. Да мне по барабану, что там делают истинные арийки. Я — Анна Демански, и Я — выше этого! Сделав несколько шагов, она упала на диван, зарылась в подушках, и комната наполнилась частыми всхлипываниями, переходящими в тихий вой. Шепотом, чтобы не дай бог не разбудить Ади.