class="p1">Дурман забирал силы, забирал способность правильно понимать, достойно реагировать. Рэтар слишком долго его принимал. Слишком. Он бы ответил на выпад, только тогда, когда меч бы его пронзил насквозь. А скорее не ответил бы вовсе. Лёжа на полу, под лавкой, он не мог нормально пошевелить ни ногой, ни рукой, глаза-то с трудом открыл. В голове всё ещё нестерпимо гудело.

— Это мой вопрос, Рэтар, — гаркнул Тёрк. — Что ты творишь?

Но феран лишь зло фыркнул.

Что ему ещё оставалось? И как вообще брат сейчас у него что-то спрашивать? Хэла выбрала Тёрка. Его Хэла…

— Где она? — выдавил из себя Рэтар.

— Кто? — спросил брат.

— Хэла, — с болью произнёс феран, злясь, что вообще внутри так сильно болело, что сам себя потерял. Всего лишь женщина. А так сильно перепахало его чувством к ней. Ушла и ушла, рваши с ней.

— Ты совсем одурел с этой жижи? — спросил Тёрк, опираясь на скамью и нависая над Рэтаром. — Хотя не удивлён, отец таким же был.

— Где она? — он и сам не знал зачем спрашивает, зачем по сути просит её увидеть. Просто тоска по ней настоящей скручивала намертво.

— Да с чего, Рэтар? — взвился брат — Откуда ей быть здесь?

— Что?

А вот это было намного страшнее, чем если бы Тёрк его ударил. Если бы даже убил.

Рэтар нахмурился на мгновение, потом превозмогая страшную боль во всём теле, схватился за лоскут рубашки Хэлы, которую разодрал в клочья, когда в гневе вернулся один без неё в Зарну.

Он перемотал им своё запястье, где была в теле её нить, чтобы не видеть, забылся и так и не смотрел на неё всё это время, пока сходил с ума и отдавал себя во власть забирающего разум зелья.

Под лоскутом была побледневшая в два раза нить. Дрожь прошла по телу, ужас остановил кровь, а яростные клыки его звериной сущности вцепились в хребет.

— Что? — выдавил из себя Тёрк, понимая, что видит. — Ах ты, засранец… ты…

Он лёгким движением, полным ярости, откинул скамью в сторону, придавив Рэтара коленом, взял за ворот рубахи.

— Ты с ней обвязался? — взгляд старшего брата был полон смертельного гнева. — И ты не знаешь, где она?

— Я думал она с тобой, — почти не слыша себя проговорил Рэтар. В голове стучало так, что кажется смерть от рук Тёрка была бы сейчас самым прекрасным, что могло бы случится в его жизни.

Это было то, что он заслужил. Нежность, мягкость, тепло, любовь… нет… только яростная, уничтожающая боль, несущая с собой смерть.

— Да с чего, дурень? — взвился Тёрк.

— Она была с тобой, чтобы провести обряд повязи кровью, — в Рэтаре снова проснулась злость. — Я видел, я это видел…

— Что? — брат уже не рычал, он выл, отчаянно и злобно. — Что?

А дальше феран просто получил несколько беспощадных ударов в лицо.

— Ты за кого меня принимаешь? А? И ты, ты… рваш! — яростно хрипел в него брат. — Ты не знаешь, что этот обряд на деле не имеет ничего общего с близостью? Ты не знаешь закон? Нужна кровь ведьмы и семя хозяина. Всё. Нет? Ах, ты, Рэтар…

Тёрк отпустил ворот рубахи и приложил младшего брата головой об пол.

Но Рэтару было всё равно. Внутри было столько всего. Он захлебывался кровью, но боли не чувствовал. Жгучая пустота. Он увидел сон и поверил в него. Он обвинил Хэлу и Тёрка. Он потерял Хэлу. Её лицо, полное горечи, когда он у мага упомянул Тёрка, теперь стояло перед глазами.

Родная, прости, боги… нить побледнела… Хэла ушла совсем. Она была далеко от Горанов и она умирала.

— Какой должна быть нить? — спросил Тёрк.

Рэтар с трудом потянулся ко внутреннему карману куртки. Но достать нить не смог. Старший брат снова рыкнул, подошёл и грубо достал нить. Перевёл взгляд с мотка на руку ферана и обратно, взвыл как раненый зверь.

— Если бы ты не был ей так нужен, то я бы убил тебя прямо сейчас, Рэтар, — склонившись, прохрипел ему в лицо Тёрк. — Смотри, видишь пятно? Это кровь.

Он указал на след на рубахе.

— Это её кровь. Она была рядом с тобой. Она была ранена. И ушла, — в глазах старшего брата были слёзы. — Я обещал тебе, что за неё перегрызу тебе глотку. Если ты будешь здесь и нить окончательно потеряет цвет, если ты не успеешь её найти до того, как она умрёт… молись, Рэтар, потому что смерть твоя не будет быстрой.

И феран принял бы эту смерть… принял.

Превозмогая себя, Рэтар встал и, ещё до конца не придя в себя, отправился в Налут искать Хэлу. Ждать более точного местоположения, от искавшего её Верлеаса, он не стал. Время не щадило цвет нити и феран действительно думал, что свою ведьму живой не найдёт.

Теперь он был сломлен под натиском рассказа о её жизни. Как ему быть с ней. Как вымолить прощения, да и вообще может ли он заикнуться о нём? Рассчитывать, что сможет сделать так, чтобы она забыла?

Рэтар не мог отделаться от воспоминания про их разговор о том, что пройдёт чувство, что его отпустит и что она всё ждёт этого. О том, что она не верит в “никогда” и “всегда”. Хэла была тогда такая хрупкая, уязвимая и она могла бы всё это рассказать уже тогда, и как же он винил себя, что не настоял, что не упросил…

И ведь Рэтар не вспоминал тот разговор больше, просто очень сильно цеплялся за Хэлу, надеясь, что она поймёт, как нужна ему. Она боялась боли от потери и предательства, боялась, что чувства пройдут, что она останется одна. А он? Он тоже боялся, что она исчезнет из его жизни, что он не сможет ей доказать, что он останется один. Снова.

Её боль отзывалась в нём. Он знал уже давно, что своё вынесет, а вот её нет.

И вот Рэтар тонет в бессильном опустошающем гневе на себя и на тех вот людей из её мира… в гневе на её супруга. Он в гневе, а она нет.

"Он хороший… мы все сложные", — это её убеждение… он хороший, а она? Плохая?

Хэла такая порой до невообразимости трепетная, вечно прикрывающая свои чувства этими шутками и попытками показать, что сильная, что со всем справится.

Рэтар не мог понять, не мог. А главное, сейчас осознал — что бы он сам ей не сделал, она его тоже оправдает. И потому было ещё больнее. Ещё сильнее скручивало.

— Сколько я