за исключением, возможно, самого зететизма - в конце концов устареет, но это не делает его бесполезным53.

Мысль, которая заканчивается скептицизмом и не стремится дальше, не освобождает. Мысль, которая преодолевает скептический догматизм и достигает цетизма, освобождает. Можно думать об этом как о диалектическом процессе в гегелевском смысле: за ограниченной абстракцией следует отрицание, за которым следует с помощью стержня, который подвешивает их обоих. Методология, сформулированная в главе 4, может быть прочитана в этом смысле. Вместо того чтобы выбирать между ложной уверенностью и неполным скептицизмом, нам нужно эмансипирующее, смиренное, зететическое знание. В следующем разделе мы покажем, как применить это на практике; как практически производить Зететическое знание. По сути, мы спрашиваем: в чем мы должны сомневаться? Что мы должны принимать за знание? Как должен искать Зететик? Как мы должны держать свой ум? Какова должна быть наша практика как ученых-зетиков в гуманитарных науках сегодня?

Зетическая абдукция и предсказание:

Вывод за пределы распознавания образов

Большая часть того, что мы делаем в гуманитарных науках, - это распознавание образов, и мы очень хороши в этом. Мы определяем роль религии в произведениях Лэнгстона Хьюза, прослеживаем фигуру беженца во французской философии 1930-х годов или изучаем, как медсестры сохраняют улики в балтиморских больницах. Время от времени мы делаем грандиозные заявления о секуляризации, научных открытиях или империализме, основываясь на том, что мы наблюдали. Многое из того, что мы считаем теориями или научными аргументами в гуманитарных науках, на самом деле является описанием закономерностей. Мы привыкли делать обобщения, сдержанные или размашистые, основанные на темах, которые мы извлекли из нашего исходного материала. Как я уже говорил, сами по себе обобщения не плохи и необходимы как в науке, так и в обычной жизни. Но научные обобщения открывают особую проблему, которая была бичом многих теоретических программ по всем дисциплинам - а именно, что сама по себе практика распознавания паттернов не говорит нам, как и где применяются паттерны. Проще говоря, выявление паттернов не помогает нам предвидеть будущие паттерны или понять, почему паттерны возникают в первую очередь.

Отдельные тематические исследования оцениваются в основном по их внутренней согласованности. Но без более совершенной метатеории того, что делает хорошую теорию или обобщение, мы не имеем представления о том, какие обобщения будут справедливы за пределами конкретного примера. Мы не знаем, было ли понятие религии у Хьюза исключительным, по-другому ли выглядел беженец у французских философов десятилетие спустя, репрезентативны ли медсестры Балтимора для медсестер в других странах, и действительно ли все, что мы говорим о секуляризации, научном открытии или империализме, можно обобщить за пределами нашего вишневого набора примеров. Без лучшей метатеории того, что делает теорию хорошей, мы не знаем, насколько ценны или полезны наши собственные научные усилия.

Далее я стремлюсь это исправить. Для этого я показываю, как метасовременный зететизм позволяет нам практически понять, как мы должны строить наше мышление, как мы должны оценивать доказательства, как мы должны формулировать обобщения или теории и какой статус они должны иметь после создания. Я утверждаю, что мы должны думать о производстве научного знания в терминах абдукции или умозаключения к наилучшему объяснению. Далее я предложу, что цетизм и абдукцию можно объединить таким образом, чтобы это пошло на пользу обоим. В общем, то, что следует далее, - это ключ к производству зететического знания.

Многие философы вслед за Аристотелем разделили доказательное умозаключение на два вида - дедукцию и индукцию. Дедукция - это классическая модель логического анализа, которая начинается с установленной предпосылки и приходит к рационально необходимым выводам. Хотя по поводу индукции нет единого мнения, ее часто описывают как "умозаключение от конкретного к универсальному" или "обобщение от выборки к целой популяции". Например, увидев большую группу черных ворон, человек может сделать обобщение с помощью индукции, что "все вороны черные", или, возможно, более скромно, "большинство ворон черные". Хотя индукция часто представляется как основа научного предприятия, она подвергается серьезной критике по целому ряду оснований.

Вслед за Дэвидом Юмом несколько философов заметили, что одна из главных проблем индукции заключается в том, что некоторые виды индуктивных умозаключений действительно не очень хорошо обоснованы и даже могут быть иррациональными, тогда как другие заслуживают гораздо большего доверия.55 В часто повторяемом анекдоте человек падает с пятидесятиэтажного дома. Проходя каждый этаж, он говорит себе: "Пока все хорошо, пока все хорошо... пока все хорошо". Конечно, шутка заключается в том, что падение на сорок девять из пятидесяти этажей без травм не дает оснований для уверенности в безопасном приземлении, а вывод о вероятности безопасного приземления, таким образом, является плохим умозаключением. Не все индуктивные обобщения из наблюдений будут разумными, и почему это так, нельзя установить в рамках самой индукции. Индукция может быть оправдана только по кругу; она с трудом различает хорошие и плохие обобщения (или слабые и сильные индукции); и она не может дать знания о ненаблюдаемых сущностях. Мы можем увидеть часть проблемы, если спросим себя, почему индуктивное умозаключение "моя последняя кошка была белой, моя нынешняя кошка белая, следовательно, все кошки белые" не работает, в то время как умозаключение "моя последняя кошка была теплокровной, моя нынешняя кошка теплокровная, следовательно, все кошки теплокровные" работает.

Если использовать более подходящий пример, то с чего вы взяли, что любое обобщение о "религии", полученное из конкретного исследования, будет применимо к чему-то за пределами самого исследования? Это проблема не только религиоведения - вы можете заменить почти любую другую категорию на "религия". Большинство научных исследований сталкиваются с той же проблемой. Мы можем увидеть это, если признаем, что большинство академических обобщений можно формализовать как индуктивную проекцию "все наблюдаемые As являются Bs", поэтому "все ненаблюдаемые As будут Bs". Это слабая индукция, потому что она не выражает никакой теории о том, почему ненаблюдаемые As будут Bs. У нас нет никаких доказательств того, что эта схема сработает, кроме слабого рассуждения о том, что раз уж падение с сорока девяти этажей нам не повредило, то и падение с пятидесяти не повредит. В итоге получается, что все описания наблюдаемой "религии" ничего не говорят нам о необслуживаемых примерах "религии". Мы можем дать любое определение "религии" и разработать бесконечное количество примеров, но сами по себе они все равно не помогут нам сделать обобщение о "религии" как таковой, учитывая, что в прошлом, настоящем или будущем всегда будут случаи, которые мы не наблюдали.

К счастью, индукция - не единственный способ учета закономерностей или формирования обобщений. Существует альтернативный подход к умозаключению, который иногда называют абдукцией,