– Да куда мне? – засмеялась она. Я же к тебе даже приблизиться с таким животом не смогу.

– Не преувеличивай. – усмехнулся он, обнимая жену и начиная вести в танце. Прошелся пальцами вдоль позвоночника, вызывая настоящее цунами мурашек, и сместился на живот. – Да и он еще совсем небольшой. Так что, пользуйся, пока в состоянии.

Чуть отстранился и, не отпуская маленькой ладошки, крутанул жену вокруг своей оси, а затем вновь поймал за талию, прижимая к себе.

– Да, ты, наверное, прав. – потом помолчала некоторое время, наслаждаясь моментом и, не выдержав, задала мучивший ее вопрос. – Значит, все закончилось?

– Закончилось для Михаила. Ну и процесс, хотя наше дело будет продолжаться. Да и для нас жизнь только начинается. Не переживай, еще будет много интересных казусов, надеюсь, без серьезных последствий. Кроме того, ты столько опыта за эти месяцы набралась, что многим лишь снится на протяжении долгих лет. Конечно, я бы тебя дома запер вместе с нашей дочерью. Там, где точно безопасно.

–Даже не думай. – зашипела на него Ника, хотя глаза светились весельем.

– Молчу-молчу, – засмеялся Эд, прижимаясь губами к ее виску. – Не переживай, знаю, что это невозможно, потому не собираюсь препятствовать. Понимаю и то, насколько для тебя важна эта работа. Но придется лучше тебя охранять.

– Простите, молодежь, я на секунду. – рядом появился Игорь, положив ладонь на плечо Эдуадру. – Не хочу Зину беспокоить, – кивнул на женщину, уснувшую в кресле под пледом, посреди двора и шума. – Есть таблетки от головной боли? Разошлась, мочи нет, а уходить и событие пропускать не хочется. Скажите, где, я сам найду.

– Конечно. – решила помочь Ника. – что-то имеется, но не подскажу, какие именно. А сейчас мне их и подавно нельзя. В зале в правом шкафу шкатулка деревянная. Там куча всего. Хотя думаю, Вам лучше Валентину попросить. Уверена, она быстрее с проблемой справится.

– Так нет ее, не вижу. Ну ладно, танцуйте, не буду отвлекать.

Старейшина улыбнулся и направился в дом, который когда-то знал очень неплохо, будучи лучшим другом отца Эдика.

Толкнул дверь в зал, быстро оглядев помещение, слабо освещаемое лишь единственной настольной лампой. А зачем больше, если гости снаружи? Как сильно здесь все изменилось. И дело не только в новой мебели. Будто странное, неизвестное, помещение получило другую жизнь. Провел ладонью по стене у двери, вспоминая прошлое, щелкнул выключателем и направился к тому самому шкафу.

Проходя мимо полки, на которой выставлена куча рамочек с фотографиями, задержался, зацепившись взглядом за одну, где стояли, закинув руки на плечи друг друга двое мужчин. И одним из них был как раз Игорь, пусть и значительно моложе. Даже седина еще не посеребрила виски. Как же давно это было.

Вздохнул, ощущая колючий ком в груди, с некоторым трудом оторвался от созерцания и занялся поиском шкатулки. Последнюю нашел сразу же. Таблеток внутри было множество, но большинство абсолютно для него бесполезных. Точно Зинаида для себя держит. Обнаружил, правда, парацетамол. Лучше, чем ничего.

И уже направился было к выходу, но не смог удержаться и вернулся к полке с фотографиями. На этот раз взял рамку в руки, внимательно изучив изображение. Поставил на место и подцепил ту, на которой его друг обнимал восхитительную женщину.

Собирался вернуть и ее, но та, по совершенно непонятным причинам, выскользнула из рук и полетела на пол. Чертыхнулся, но успел выпустить силу, поймал на лету. Еще не хватало, чтобы разбилась сама, или разбила что-то еще. И также, поддерживая магией, вместо рук вернул на место.

Да только в этот момент произошло то, чего он никак не ожидал. Послышался щелчок и от стены отъехала тонкая пластинка, проявляя узкую щель. Если бы не знал это место, то, возможно, никогда бы не заметил и не догадался.

Он и забыл совсем. Да и в новой обстановке не сразу сообразил о местоположении.

Это было тайное хранилище Орловых: пустота, выбитая прямо в толстой стене и отделанная ланитом. Находящиеся в нем объекты не в состоянии обнаружить ни один артефакт, не говоря уже об обычных приборах. А открыть могут только те, у кого есть доступ.

Когда-то, в период их весьма бурной молодости, друг показал это место, еще и настроил его на магию Игоря. Это был их секрет. Даже пару раз выручил друга, когда нужно было втайне спрятать кое-какие артефакты или доказательства, когда за главой Канцелярии была уж слишком усиленная слежка. Издержки работы. Да и свои тоже там прятал, ведь надежнее места не найти, пока личным тайником не обзавелся. Ланит в таких количествах доступен далеко не всем.

Влекомый ностальгией, отодвинул в сторону фоторамки, надавил на утопленную в стену полоску, открывая потайную дверцу. Да так и замер, увидев то, чего не должен был. Даже воздух из легких выбило.

___________прода от 30/04

Посреди полки, даже не сопровождаемое ничем иным, видимо, чтобы еще сильнее акцентировать внимание, переливаясь всеми цветами радугами и разбрасывая яркие лучистые кляксы по стенкам тайника, лежала хрустальная лилия. И пусть Игорь никогда в жизни его не видел, но сомнений в том, что это, не возникло никаких. Тот самый цветок желаний, который Эд якобы использовал для собственного исцеления.

Выходит, все это излечение – подстроенная ложь, а болезни и вовсе не было?

Да нет, не может быть. Не будь у него проблем, не стал бы готовить девчат для похода в одиночку через лес, жертвуя собой. Ведь каждая из них знала, что он остается. А так как никто из пропавших и не подозревал, что на шахты заявится спасательная экспедиция, в обмане такого рода и смысла не было.

Да и врачи подтвердили. На суде даже результаты анализов приложили. И ладно бы только из Магора, но и Риона тоже. Но как?

Потому как если это подлог, то Орлов должен быть наказан. Да только зачем ему это понадобилось? Чтобы засадить Майкла? Если месть, то слишком странная. Ведь тот не выглядел святошей непричастным, а добавив одну-две статьи к уже известному длиннющему списку, особо ситуации не изменить. Тогда зачем?

Да только каковы бы ни были причины, если это так, Эд явно не заслуживает занимаемой должности. Ведь именно люди, стоящие во главе Канцелярии, знамениты твердыми принципами, ценностями и непоколебимостью в применении законов.

Или он вызнал иной способ излечения, но попросту говорить не хочет? Очередная