небольшой, а во всем прочем они такие же. Еще одно различие в размере головы, ибо она меньше и на удивление скудна плотью и короче. Но они более похотливы, чем зайцы…[571], по каковой причине он приходит в помешательство, когда идет за самкой. [Олень также имеет кость в сердце, и кто-звездочет должен заняться этим делом, чтобы выяснить, чему она там служит.].[572]

16. Ловля тунца обычно обозначается народом Италии и Сицилии как «большая рыбалка», а место, где они обычно хранят свои огромные сети и прочие рыболовные снасти, называется «склад снастей для большой рыбалки», потому что они хотят впредь выделить огромного тунца из разряда «больших рыб». И я выяснил, что кельты и народ Массалии и все те, что из Лигурии, ловят тунца на крючок; но те должны быть сделаны из железа, быть огромного размера и толщины. Вот все что я могу сказать о тунце в дополнение к сказанному ранее.

17. Те, кто имеет привычку рыбачить в окрестностях так называемых Тирренских островов[573], охотятся на гигантскую рыбу, которую они называют Aulopias[574], и она достойна того, чтобы описать ее характеристики. В отношении размера крупнейший авлопий уступает крупнейшему тунцу, но если противопоставлять их, то он получит приз за свою силу и мужество. Конечно, тунец тоже могучая рыба, но после первого натиска своего противника и мужественного соперника[575] он забывает о своей силе, и как только кровь остынет, очень скоро сдается и потому ловится. Авлопий наоборот ведёт борьбу длительное время, когда он энергично атакован, и сопротивляется рыбаку как достойный противник, и в большинстве случаев берет над ним верх, собравшись с силами, склонив голову, и устремившись в глубину; у него внушительная челюсть, сильная шея, и чрезвычайная мощь. Но когда он пойман, это самое прекрасное зрелище: у него большие глаза, круглые и большие, такие глаза как Гомер воспевал у волов[576]. А челюсть, хотя и мощная, как я отмечал, гармонирует с его красотой. Его спина цветом самой глубокой ляпис-лазури, а подбрюшье белое. Полоса золотистого оттенка начинается от головы, нисходя к области хвоста, замыкает круг.

Я хотел бы также рассказать об ухищрениях при рыбалке, то что я запомнил из слышанного. Рыбаки заранее выбирают места большой площади, где они предполагают скопление авлопиев, и после того как наловят рыбу-ворону[577] при помощи сумок-сетей[578], они бросают якорь и поддерживают постоянный грохот; рыбу-ворону они быстро нанизывают на кукан и отпускают на леске. Между тем авлопии, услышав шум и увидав приманку, сплываются со всех сторон, собираются и кружат вокруг лодки. Лязг и количество еды успокаивающе действует на них так, что, даже несмотря на то, что люди могут дотянуться до них рукой, они остаются и позволяют людям касаться себя, так как я заключаю, они порабощены едой, а на самом деле, как их преследователи утверждают, потому что сила даёт им уверенность. Есть среди них ручные, такие, которых рыбаки признают своими благодетелями и товарищами, и с такими они поддерживают мир. И другие странные рыбы следуют за ними как за вожаками, и на этих, на чужаков, как кто-то мог бы назвать их так, люди охотятся и убивают, но на ручных рыб, которых можно уподобить голубю-манку[579], они не охотятся, но жалеют, и никакой благоразумный рыбак, даже стесненный тяжелыми обстоятельствами, не будет ловить ручную авлопию преднамеренно, ибо если кто-то по несчастной случайности поймает такую, ему не избежать неприятностей. Эту рыбу захватывают либо, если она попадает на крючок, либо смертельно раненую.

Отметим, что птицеловы также воздерживаются от убийства птиц, которые заманивают других, будь то для продажи или для стола. Кроме того есть и другие способы ловли этих рыб.

18. В царских резиденциях Индии, где живет величайший из царей этой страны, есть множество предметов для восхищения, что ни дворец Мемнона в Сузе со всеми его экстравагантностями, ни великолепие Экбатаны, не могут сравниться с ними. (Эти места, по-видимому, представляют собой гордость Персии, если уместно делать какое-либо сравнение между двумя странами.) Все это великолепие не является целью данного повествования; но в парках содержатся ручные павлины и фазаны, и они <живут> в культивируемых кустарниках, которым царские садовники оказывают должное внимание. Кроме того есть тенистые рощи и травы, растущие среди них, а ветки искусно переплетены лесничими. И вот что примечательно в климате этой страны, деревья фактически вечнозелёные, и их листва никогда не стареет и не опадает: некоторые из них местные, другие были привезены из-за границы после тщательного рассмотрения. И они, за исключением оливы, являются украшением места и стали еще красивее. Оливы сами по себе в Индии не растут, и если она внесена кем-то другим, все равно не способствует ее росту.

Итак, есть там всякие птицы, свободные и вольные, которые явились по собственному желанию и сделали себе постели и дома на этих деревьях. Здесь также держат попугаев и окружают ими царя. Но инды не едят попугаев; несмотря на их большое количество, по причине того, что брахманы считают их священными и даже помещают их выше других птиц. И они добавляют, что по справедливости попугай священная птица, потому что наиболее совершенно подражает человеческой речи. Есть также в царских владениях прекрасные озера, работы рук человеческих, которые содержат ручных рыб огромных размеров. Никто не охотится на них, только царские сыновья в период своего детства; и в спокойных водах, совершенно свободных от опасности, они рыбачат и охотятся и даже научаются искусству плавать под парусом.

19. В Ионическом море у Левкаты[580] и в водах возле Этиона (тамошняя страна называется Эпир) полным-полно кефали, плавающей, так сказать, в обществе и огромными массами. Эту рыбу добывают весьма поразительным способом. Способ состоит в следующем. Местные рыбаки выжидают безлунную ночь и после ужина разделяются на пары и спускают челн, пока нет ни волн и ни ряби, и море спокойно, и затем тихо гребут вперёд помалу. Один из рыбаков тихонько без всплесков работает веслом, толкая лодку, так сказать, шаг за шагом, тогда как другой упершись локтями в нос лодки, своим весом опускает ее так, что борт лодки оказывается почти на уровне воды. И кефаль и прочие (рыбы) из ее рода[581], либо потому, что они наслаждаются ночью, либо потому, что они радуются спокойствию, что бросают свои норы и логова, всплывают, и высовывают кончики своих голов, и настолько заняты плаванием по поверхности, что даже приближаются к берегу. И вот рыбаки, наблюдая это, пускаются