так как они пытаются выпрыгнуть из западни, их бьют гарпуном. Другие, которые умудрились избежать такой смерти, выскакивают на берег, неизменный враг рыб, охотно предпочитая умереть так, чем умереть от ножа.

Книга XIII

1. Я слышал, что орел намекнул Гордию, что его сын Мидас[561] станет царем, ибо во время пахоты он пролетел над Гордием, а затем сел на ярмо, оставаясь при нем целый день и не удалился прежде того, как он вечером закончил пахоту и не наступило время снимать ярмо.

А когда Гелон[562] из Сиракуз был мальчиком, огромный волк заскочил в школу и вырвал зубами у него из руки табличку для письма. И Гелон вскочил со своего места и бросился в погоню, не боясь зверя, но отважно цепляясь за табличку. И когда они очутились за пределами школы, та упала и раздавила мальчиков вместе с учителем. В том состояло божественное провидение, что спасся только Гелон. И что самое странное: волк не убил человека, а спас ему жизнь, ибо боги не гнушаются предсказать царство одному посредством бессловесного животного, или спасти другого из грозящей опасности.

Вот особенность животных — быть любимцами богов.

2. Вот как народ Карии ловит саргов (Sargues). Когда нежно дует южный ветерок и неподвижное море лениво шуршит песком, рыбаку тогда не нужен тростник, но, взяв удилище из твердого можжевельника, он закрепляет леску на конце, нанизывает малосольную хамсу на крючок, и бросает в море. И он сидит на носу челна и подергивает приманкой, а в это время его сынишка, специально наученный искусству неторопливого движения, тихонько гребёт к берегу. И сарги в большом числе устремляются из своих нор, резвятся и собираются вокруг крючка. Ибо рыба, хотя и дохлая, но приготовленная для лова, манит их как будто она заколдованная. И вот когда они оказываются у самого берега, они легко ловятся, будучи пойманы через свою прожорливость.

3. Жилища у рыб многочисленны: некоторые обитают среди скал, другие в песке, а третьи среди растений, ибо мы должны знать, что растительность есть даже в море, и один вид называется «устричная зелень», другой «лоза», некоторые виды «виноград», а другие «морская трава». И по-видимому название «капуста» также применимо к морскому растению, и некоторые виды называются «водоросли», а другие «волосы». И некоторые рыбы питаются одним видом, другие — другими, и рыба, привыкшая определенному виду пищи, на которой она вскормилась, и с которой, так сказать, сроднилась, никогда не прикоснется ни к какому другому виду.

4. Вы могли слышать рассказы рыбаков о рыбе, которую они называют Callionymus (звездочет). По поводу нее Аристотель говорит [HA 506 b 10][563], что она имеет значительного объема желчный пузырь, прижатый к правой доли печени, а сама печень расположена с левой стороны. И Менандр, я думаю, приводит свидетельство таким заявлениям, когда говорит в своих «Мессенянках» [fr. 31]:

«Я выпущу на тебя желчи больше, чем рыба-звездочет»;

И Анаксипп в своем «Эпидиказомене» [fr. 2K]:

«Если вы разозлите меня и заставите мою желчь кипеть, как у рыбы-звездочета, вы увидите, что я ничуть не отличаюсь от рыбы-меч».

Есть такие, кто утверждает, что она съедобна; большинство людей, однако, утверждают обратное. Но вам будет не так-то легко обнаружить хоть какое упоминание рыбы-звездочета в описании рыбных кушаний, хотя поэты стремились отметить всякую рыбу, сколь-звездочет значимую; были они[564] у Эпихарма в его «Свадьбе Геры» [Kaibel CGF p. 98], его же «Земле и море» [ib. 94], а также в его «Музах» [ib. 98], и у Мнесимаха в его «Истмийских победителях» [fr. 5K].

5. Лягушка-рыболов[565] также откладывает яйца, как это делают птицы, ибо она не живородящая, потому что ее новорожденные имеют большую, шершавую голову, и по этой причине она не может принять их обратно, когда они напуганы. Ибо им для повторного входа потребуется разодрать и изранить родителя, и будь так, что они рождаются живыми и появлялись отсюда, они должны были произвести тот же эффект. И поэтому они не очень хорошо приспособлены к производству живых детёнышей, или дать им безопасное убежище. Яйцо лягушки-рыболова не соответствует природе и характеру яйца, ибо оно шероховатое и имеет чешую, и вы найдете его грубым, если коснетесь его.

6. Естественно, что осьминог с течением времени достигает огромных размеров и приближается (по размеру) к китовым, и фактически считается таковым. Во всяком случае я узнал об осьминоге в Дикеархии в Италии, который достиг чудовищных размеров и пренебрегал и презирал пищу из моря и пастись так, как это положено. И, следовательно, это создание на самом деле выходило на сушу и хватало тамошних существ. Как-то проплыл он через подземный сток, через который сбрасывались отходы вышеуказанного города в море, и пробрался в дом на берегу, где какие-то иберийские купцы хранили свой груз, а именно, соленую рыбу в огромных кувшинах: осьминог раскидывал свои щупальца вокруг глиняных сосудов, раздавливал их, и пожирал соленую рыбу. А когда купцы вошли и увидели обломки, они поняли, что большая часть товара пропала; они видели, что дверь не имеет следов взлома, крыша целая, стены не имеют прорех. Они также видели остатки соленой рыбы, которую оставил незваный гость. Поэтому они решили, что их самый храбрый слуга вооружится и будет ждать в засаде в доме. И вот ночью осьминог пробрался к своей привычной пище и сжимая сосуды, словно борец взявший в захват своего противника, грабитель — если можно так назвать осьминога — крушил керамику с величайшей легкостью. Было как раз полнолуние, в доме было достаточно светло, все это было хорошо видно. Но слуга не решился нападать на животное в одиночку, так как испугался, кроме того его противник был слишком велик для одного человека, но утром он сообщил торговцам об увиденном. Те не могли поверить своим ушам. Затем некоторые из них, памятую какой серьезный ущерб они понесли, рискнули и решились вступить в схватку со своим врагом, тогда как другие из желания увидеть это невероятное зрелище, добровольно заперлись со своими товарищами, чтобы помочь им. Позже, уже вечером мародер нанес свой визит и занялся обычным обжорством. В этой связи несколько человек перекрыли водосток; другие выступили с оружием против врага и колунами и хорошо заточенными секачами порубили щупальца, точь-в-точь как виноградали и садовники обрезают кончики ветвей. Лишив его таким путем силы, в конце концов они одолели его без особого труда. И вот что странно, что купцы захватили эту рыбу