Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ярчук, накинув полушубок на плечи, пристроился рядом. Вслед за ним из дома вышла Ластивка, оглянулась и подсела поближе к венету. Згур заметил, что за эти недели девочка и «чугастр» как-то незаметно успели сдружиться. Они могли беседовать часами, причем венет разом терял всю свою суровость, становясь похожим на доброго дедушку, наставляющего внучку. Иногда он доставал «литерник» и принимался объяснять «внучке», что есть «литеры» и зачем они нужны. Згур, знавший от Гаузы, что юная науз-ница читает и пишет не только по-сполотски, но и по-рум-ски, только посмеивался в кулак. Девочка же внимала со всей серьезностью, но время от времени Згур ловил ее любопытный взгляд, словно Ластивка проверяла, замечает ли он ее внимание к косматому гостю. Однажды Згуру даже пришло на ум, что юная наузница хочет заставить его ревновать. Так ли, нет, но и сегодня они завели долгую беседу. Вначале Згур не прислушивался, а когда все же понял, о чем речь, едва удержался от улыбки. Венет долго и обстоятельно пояснял «юнице», как должна вести себя «женка», дабы ни себя не осрамить, ни мужнину честь не уронить. При этом он наставительно поднимал вверх мослатый палец и время от времени оглаживал отросшую за это время бородищу, доходившую почти до пояса. Девочка кивала, но в глазах ее что-то подозрительно поблескивало.
— …Оная женка, — втолковывал разошедшийся не на шутку Ярчук, — котора злоязыка да нравом дурна, не токмо мужа срамит, но и роду всему порухой будет. А женка-то роду и голова, и душа! Про то друг мой верш склал. Верш дивный! Ино, послухай, Ластивка, польза тебе великая будет!
Згур не выдержал — хмыкнул. Ну все, «верши» пошли! Держись, Ластивка!
Венет вновь поднял вверх палец, откашлялся и начал мерно вещать:
Сварлива жона и днесь — загибель человеку, Яко же некдись бысть в стародавнем веку. Многие убо тогда чрез жон погибоша Мужие, что себе им в область дадоша…
— Дядя Ярчук, а что такое «дадоша»? — не выдержала Ластивка. — Имя такое?
При этом она подмигнула Згуру и вновь приняла самый серьезный вид.
Ярчук глубоко задумался, наконец рассудил, что имя ли, не имя, неведомо, однако же слово не зря в «верш» вставлено. Другу его, что «верши» складает, виднее. А посему…Затем, боже, сохраняй сам доброго мужа От такой твари злой, штоб не постигла нужа. Бо лепш, мовят, железо у воде варити, Неже тую личину, жону злу, учити!
— А мне нельзя выходить замуж! — внезапно заявила Ластивка. — Так что, дядя Ярчук, это не про меня.
Венет, кажется, растерялся, затем упрямо мотнул головой:
— Кожна добра женка к мужу прилепиться должна. А без того…
— И без того можно! Я ведь наузница. А наузницам замуж нельзя. И бабка моя наузница, и мама. Вот ребенка рожу и воспитывать буду. А к мужьям пусть другие прилепляются!
Тут Згур сообразил, что ему корчат рожу и при этом показывают длинный розовый язык. Похоже, наставления венета пропали даром.
— Эх вы! Такие взрослые — и такие скучные! — Ластивка вскочила и, дав Згуру лишний миг полюбоваться высунутым языком, зашлепала по лужам.
Мужчины переглянулись.
— Видать, правда, — согласился Згур. — Скучные. Венет тяжело вздохнул:
— Учить надоть! Вот, у меня почти така. Скоро замуж отдавать! Отбилась, поди, от рук-то!
Згур начал быстро считать. Ластивке не меньше двенадцати…
— Ярчук, так сколько же тебе лет?
— А-а! — понял венет. — Моя-то не родная. Приемна, считай. Родители сгинули, вот и пристала. За хорошую людь отдать хочу. Есть у меня друг…
— Тот, что «верши» складает? — догадался Згур.
— Он и есть. И «верши» складает, и литеры разбирает, и звезды считать умеет. Мудрец, однако!
— Звезды я и сам считать умею, — улыбнулся Згур. — Однажды насчитал двести двадцать одну.
Хотелось посоветовать венету, чтобы тот строго-настрого запретил будущему зятю складать «верши», но Згур все же сдержался. Может, и сам догадается?
Становилось свежо, и Згур решил, что пора уходить. Ярчуку еще рано глотать холодный воздух. Згур встал, оглянулся, любуясь ранними сиреневыми сумерками…
— Згур! Згур! Дядя Ярчук! Беда! Беда! Ластивка бежала, не разбирая дороги — по лужам, через ноздреватые сугробы, по черной оттаявшей земле.
— Беда! Беда! Бежать надо!
— Оружие! Быстро! — Згур вскочил, повернулся к двери, но Ярчук, опередив, уже заскочил в дом. Подбежала Ластивка, запыхавшаяся, мокрая, в грязи.
— Уходить надо! «Катакиты»! У околицы! Целая тыща! Из дома выскочил Ярчук, уже с секирой, кинул Згуру пояс с мечом. Тот кивнул, благодаря, и вновь повернулся к
девочке.
— Еще раз! Кто, где, сколько?
— «Катакиты», — с трудом переведя дыхание, повторила Ластивка. — Которых разбили. Их тыща целая. Соседей уже пожгли, теперь на наше село идут! Бежим!
Все стало ясно. Остатки мятежников уходят подальше от Рум-города. Уходят, оставляя пепел…
— Скажи бабушке! Собирайте вещи — и в лес! Девочка скрылась в доме. Згур быстро прикинул: враги у околицы, добро собрать не удастся, а впереди еще морозы…
— Погинут! — Ярчук подумал о том же. — На снегу да без харчей!..
—Да…
Згур на мгновение задумался. Они-то с венетом не пропадут — даже в лесу. Уйти, скрыться подальше, найти глухой угол, куда никто не доберется…
— Надевай кольчугу! И шлем. Быстро!
Ярчук кивнул и бросился в дом. Згур еще помедлил чуток. «Тыща» не «тыща», а сотня наверняка будет…
Кольчуга привычно скользнула по телу. Згур накинул полушубок, поправил пояс с мечом. Меч да нож — негусто. Правда, еще есть «вольна людь». Такой и сотню напугает!
По дому деловито сновала Гауза, привычно кидая вещи в большой узел. Наверно, в неспокойной Нистрии такое не в первый раз. Еще немного — и запылает новый дом…
— Ярчук!
Венет, уже успевший надеть кольчугу и возившийся с ремешком шлема, быстро обернулся.
— Если «катакиты» близко, селяне даже вещи не соберут. Понимаешь? Надо задержать.
Рука «чугастра» тут же уткнулась в бороду. Послышалось задумчивое «Хм-м!».
— Нас двое, но «катикиты» этого не знают. Если с умом…
Венет покосился на темнеющее окошко, нахмурился:
— Клятву дал я, что уберегу тебя, боярин молодой! Овинником клялся да тем, кто во ржи сидит. Был бы я один…
— Двейчи не вмирати!
Згур хотел застегнуть полушубок, да раздумал. Пусть кольчуга будет видна. Бронзовая волчья пасть скалит зубы… Хорошо!
— Ин ладно! — Ярчук махнул ручищей, на мрачном лице мелькнула усмешка. — Може и того… Этого!
Оставалось прикрикнуть на Ластивку, чтобы столбом не стояла, а хватала добро и мчалась в лес. Згур окинул взглядом нехитрое убранство дома, ставшее таким привычным. Все? Все!