ложь, и потому заботится о сохранности грима, непрерывно подправляя его, нанося слой за слоем, ложь за ложью!

Туман вокруг заходил, задышал неровными, тревожными клубами. И вновь презрительная ухмылка перекосила лицо двухвостой.

– Смешно наблюдать сии тщетные потуги! Однако все люди играют в эту игру, оттого и не замечают – не хотят замечать! – явное несоответствие своих масок и поступков. Они упрямо продолжают лицедействовать, втягивая в сумасшедший карнавал лжи всё новые и новые поколения, поддерживая раз и навсегда заведённый порядок! Так человек и проживает всю жизнь под маской, временами сменяя одну на другую…

Двухвостая задумалась на секунду – туман замер, как будто в тот же миг исчезла движущая его сила… и всколыхнулся с удвоенной энергией: повелительница снова подняла взгляд – обличающий, гневный!

– Да, карнавал – вот что это такое! Человеческое общество – нелепый, сюрреалистический, смешной до колик и страшный до дрожи в коленях, временами – кровавый и жестокий, временами – нагоняющий скуку, тоску или отвращение, – уродливый и прекрасный, но неизменно лживый по сути и не слишком изобретательный в попытках скрыть истину – да попросту глупый! – карнавал!

Дымные массы метались со всех сторон, как океанские волны, возмущённые налетевшим шквалом. Всадник разглядывал двухвостую. Трудно было не поверить в её искренность: он видел чувства, написанные на её лице, – такие не спрячешь ни под какой под маской. Её порывистая речь, жесты… Она была прекрасна! Но это была смертоносная смесь подавляющей волю красоты властной царицы, привыкшей к тому, что все прихоти её исполняются беспрекословно, и змеиной красоты слабой женщины, хитрой и коварной, готовой любой ценой добиться своего. Всадник хмыкнул: двухвостая мастерски использовала обе свои ипостаси и, будто опытный полководец, безжалостно нападала, обнаружив слабую сторону противника, а получив отпор – ускользала, запутывая и увлекая преследователя ложным путём. Такая просто так не отвяжется!

– Вот этим ты и занимаешься? – спросил Всадник. – Срываешь маски? Нарекаешь попавшего к тебе человека истинным именем его? Ты, Химера, порождение лжи и порока, Ехидна, порождающая порок и ложь, – откуда тебе знать, что такое истина?!

– Химера? Ехидна? – злая искра сверкнула в глазах. – Да назови меня хоть кем – что это изменит? Люди нуждаются в том, чтобы… – начала было двухвостая, но Всадник поднял руку, прерывая её очередную речь.

– Ты хочешь, чтобы я принял твои слова за чистую монету, но у меня сложилось совсем иное мнение… Ну да бог с ним. Ты вот скажи мне, наконец, откровенно, зачем это нужно лично тебе?

– А чем, собственно, тебе не угодила моя версия? – как будто опешила и вроде насторожилась двухвостая. – Ты не согласен с тем, что я сказала о масках? Ты преодолел искушения, но до сих пор считаешь себя одним из них – этих клоунов и лицедеев?!

– Да так ли уж порочна практика ношения масок, на которую ты с таким пылом нападаешь? – пожал плечами Всадник. – Что-то ведь должно сдерживать, хоть в какой-то мере, инстинкты и… и прочее? В конце концов, людям, несмотря на всё их несовершенство, удаётся худо-бедно сосуществовать друг с другом не одну тысячу лет! Но что будет, если лишить человека даже такой небольшой, призрачной сдерживающей силы? Не превратится ли человечество в толпу эгоистов, рвущих кусок изо рта соседа?

– «Несовершенство»? – усмехнулась двухвостая. – Ты слишком снисходителен к ним, к эгоистам. А кусок они и так рвут – бывает, что клочья летят кровавые… Но ты всё же прав в том, что маски являются сдерживающим фактором в человеческих отношениях. Однако я не говорила о том, что надо лишить иллюзий всех сразу и единым махом. Ничем хорошим это не обернётся ни для кого. Не много найдётся желающих разрушить мир, в котором он живёт…

Двухвостая замолчала. Глядя на Всадника, она будто раздумывала, стоит ли он того, чтобы говорить дальше. Молчал и Всадник. И двухвостая продолжила:

– Дело в том, что если удалить весь тот сумбур иллюзий, который переполняет внутренний мир человека, то реальность ошеломит, ослепит сознание своей неприкрытой наготой. Не каждый способен принять реальность такой, какова она есть, и подобное откровение способно повредить неподготовленный рассудок. Однако, как только рассеется туман иллюзий, перед человеком откроется возможность верно наметить свой путь, а наметив его, видеть, куда следует поставить ногу, чтобы сделать очередной шаг. Конечно, если он к этому готов и у него есть значимая цель… – и двухвостая уставилась на Всадника пристально. – У тебя вот есть такая цель…

– Цель? – нахмурился тот.

– Есть, – кивнула двухвостая. – Несомненно, есть. Иначе откуда такое упорство?

Всадник сжал губы и вздохнул.

Глаза двухвостой едва заметно сузились, и голос её приобрёл оттенок вкрадчивости:

– Ты не думал, что на пути к своей цели тебе может потребоваться помощь? В некоторых случаях без неё просто не обойтись. В тумане может произойти всё что угодно. К тому же, находясь в его толще, нельзя быть уверенным, двигаешься ли это ты сам или меняется мир вокруг тебя…

– О чём ты говоришь? – рассеянно буркнул одолеваемый своими мыслями Всадник.

– Человеку, идущему к некой – весьма труднодостижимой – цели, не лишним будет обзавестись помощником. Правда, индивидуальность помощника может повлиять на выбор места, куда человек поставит ногу, и даже даже на всю траекторию движения к предмету стремлений, но беспокоиться не следует, ведь в одну и ту же точку можно попасть разными путями. Это можно сравнить с дорогой, которая раздваивается, огибая оказавшуюся прямо по курсу скалу: какое из ответвлений ни выбери …

И змеиные хвосты повелительницы тумана, обвив с двух сторон руину, на которой она восседала, сплелись кончиками перед её ногами.

Всадник посмотрел на двухвостую, качнул головой.

– Я всё равно не понимаю…

Хвосты дёрнулись, выдавая досаду их хозяйки. Но тут взгляд Всадника прояснился.

– Погоди… тебе всё-таки что-то нужно от меня!

– Каждому из нас что-нибудь нужно от другого, – повела бровью двухвостая, – на то он и союз. Но, поверь, мои интересы ничуть не помешают твоим, напротив – выигрыш будет обоюдным! Ты многого достиг для человека. Ты многое совершил для того, чтобы добраться… э-э… сюда, ко мне. И ты способен достичь ещё большего! Мы практически союзники, понимаешь? Осталось всего-то…

– Вот как! Союз! Для того ты и устроила всё это представление?! Не пойму только…

– Помощник сначала испытывает человека, и, если тот оказывается достойным союза, ускоряет его прогресс неимоверно!

– Достойным?!

– Ты прошёл испытание, Непреклонный! Осталась лишь малость, последнее препятствие, преодолев которое, наконец откроется возможность: для меня – стать твоим союзником и проводником, а для тебя – в полной мере ощутить преимущества нашего