В голове словно щёлкает переключатель.

Не соображаю, что делаю, заношу кулак и отправляю его прямо в эту наглую рожу.

Не получаю удовольствия, потому что мало ему досталось.

Он что-то орет, хватаясь за разбитую губу, и смотрит с явным недовольством и абсолютным непониманием.

Меня уже здесь нет, это не я делаю следующий удар, это не я пинаю по ребрам со всей дури, он лежит на полу, откашливаясь, отплевывает кровь.

Лежачих не бьют, гласит правило, но я решаю, что самое время устроить бой без правил, поэтому без всякого угрызения совести продолжаю пинать ублюдка.

– Значит, вот так мы принимаем зачеты, к студенточкам пристаем? – выплевываю язвительно. Сжимаю кулаки, но не чувствую удовлетворения. Ничего не чувствую кроме яростного желания превратить в мясо его рожу. – Не слишком ли ты стар для молодых баб?!

Никогда не любил пускать в ход кулаки, но здесь было необходимо.

– Филипп, прошу, успокойся... – слышу отдалено испуганный голосок и поворачиваюсь к ней, чтобы проверить все ли в порядке.

– Вышла отсюда! Ты и так уже многое сделала! – ору нечеловеческим голосом.

Ей лучше и правда этого не видеть. Как и не попадаться мне под горячую руку, иначе могу наговорить то, что ей может не понравиться.

Трясет, черт, как же трясет.

Успокоиться нужно, пока не натворил непоправимого, но у меня буквально рвёт крышу, когда слышу всхлип, который меня не останавливает.

А когда это недоразумение ухмыляется и открывает грязный рот, тормоза слетают напрочь.

– Она не против была. Да, Воронцова? Разоделась специально для меня...

Договорить ему не даю.

В груди словно горящая лава жжет и жалит не переставая. Дышать становилось все тяжелей, в висках пульсирует, и я не могу утихомирить себя.

Наношу удар, следом второй. Звук сломанной кости приводит в яркий восторг, и если ещё недавно я старался себя сдерживать, то следующие удары даются с легкостью, стоит только отпустить себя и дать негативным эмоциям взять верх.

Адреналин так вдарил по голове, что я не с первого раза понимаю, что меня пытаются оттащить, а Ветров лежит у моих ног без сознания.

Дальше остаток дня проходит как в тумане, Котов везёт меня домой, кричит что-то, а у меня до сих пор руки трясутся.

Риту где-то потерял, и телефон не могу никак найти, чтобы узнать, как она.

Может к ней поехать. Только сил не осталось.

Макс хочет остаться на ночь, но я выпихиваю его из квартиры и почти сразу отрубаюсь.

День был слишком нервным.

Что натворил, понимаю только на следующий день, когда вызывают к декану. Туда пришёл и тренер, злющий, даже не поздоровался и выглядел чернее тучи.

Вот это был плохой звоночек.

Сообщают, что Ветров в больнице в тяжелом состоянии, я даже невольно ухмыляюсь.

Жалел ли я? Нет. Я свое защищал. И сделаю это столько раз, сколько потребуется.

Улыбка моя спала в момент, когда мне протягивают приказ об отчислении, который необходимо подписать.

Рита Воронцова.

Глубочайший шок и страх не покидают вот уже вторые сутки, они жалят прямо в мозг, не давая трезво рассуждать. Принимать обдуманные решения.

После того, как Рязанов, словно сорвавшись с цепи, чуть не искалечил Ветрова, его вежливо заставили подписать документы об отчислении. Трудно поверить, но это и правда сделали. До сих пор это никак не вяжется в голове.

Лучшего спортсмена, неоднократного призера международных соревнований и вот так выперли, без разбирательства.

Да, он хорошенько отделал озабоченного препода, но я, наверное, очень плохой человек, потому что была рада, что он это сделал. То, что произошло в кабинете до и после прихода Филиппа – было ужасно.

Ветров испытывал меня весь зачёт. По началу ничего сверхъестественного, но события приобрели неожиданный поворот, когда, отвечая правильно, он обрывал меня и говорил, что это полный бред.

Дальше пошли намёки на то, что доучиться, скорее всего, не получится. А после он и вовсе начал достаточно прозрачно намекать на секс. Да, теперь я отчетливо могла их распознать.

Его предложение меня оскорбило, во мне что-то щелкнуло. Не хотела быть вечной жертвой, той, которую все тюкают и доводят, испытывают.

Замахнулась и что есть силы влепила ему звонкую пощечину. Мне было абсолютно все равно, что скорее всего из-за этого у меня будут огромные проблемы. Но оно того стоило, шокированное лицо этого ублюдка.

Правда радовалась я недолго. Пока он не сжал мои волосы и не притянул к себе, в этот момент я поняла, что, когда так делал Филипп, он был более аккуратен, от его дерзких движений не сквозило настоящей угрозой, а скорее несло эротический подтекст.

И к этому мужчине я не чувствовала ничего кроме отвращения. От преподавателя исходила совсем другая энергетика, я была уверена, что он ударит меня в ответ. Он говорил настолько омерзительные вещи, что по спине проносился мороз. И пока он сжимал мой зад, я молила Бога о том, чтобы ему хоть кто-то помещал.

И словно по его воли на мое спасение пришёл Филипп.

Я поняла, что теперь в безопасности, хотя ужас от того, что парень дико сорвался, проходил ещё долго. Но его самого я не боялась, от чего-то была уверена, что меня он не тронет.

Раньше был страх, сейчас, когда я видела в его взгляде нежные чувства, больше не боялась.

Нужно было брать себя в руки, не размазывать сопли, а действовать. Сжимаю в руках распечатанный у секретаря документ о том, что тоже ухожу.

До этого пыталась объяснить всю ситуацию с приставанием, но декан сказал, что у Ветрова красавица жена и трое детей и что он никогда бы не посмел такого в стенах нашего вуза.

Это взбесило. Безразличие. Неверие. Вот так омерзительно устроен наш мир, женщин считают лгуньями, смотрят на насилие сквозь пальцы, отмахиваются.

Однако, готова ли я пойти на такой отчаянный шаг? Ради Филиппа, себя? Готова ли я бросить все?

Я так долго к этому шла. Столько приложила усилий, чтобы поступить именно сюда.

Да, черт с ним! Жизнь на этом не заканчивается.

Я не самая глупая девушка, смогу перевестись в другое место. Но ходить дальше на пары к нему я отказываюсь категорически.

Делаю уверенный шаг, стучу, дергаю за ручку, но дверь не поддаётся. Стою тут минут десять и решаю, что зайду позже.

Пока гуляю, с печалью разглядываю родные, полюбившиеся стены, я думаю лишь о том, как там Филипп, все ли с ним в порядке.

Решила, что сегодня обязательно заеду к нему. За эти дни я получала не так много сообщений, в одном было сказано, чтобы я не переживала и дала ему время во всем разобраться. Попросил прощение, что вновь напугал.