– Я тоже ушла, Филипп, – тихо, почти не слышно. Чувствую на руке захват и поворачиваюсь к нему.

Он смотрит ошарашено, не веря в то, что я сейчас сказала, да я сама до сих пор в лёгком шоке.

– В смысле.

– Подала заявление. Мне не поверили, что Ветров ко мне приставал, и тебя я не хочу оставлять, – сообщаю про одну из главных причин, но это ещё не все. – Не хочу, чтобы... Не важно.

Вот я опять проявляю чувства. А вдруг они ему не нужны? Прилипла к нему как банный лист к голой жопе, но ведь он этого и хотел.

Так вот, я вся его, бери не хочу.

Он так близко, запредельно, что я чувствую запах его геля для душа и только сейчас замечаю его мокрые волосы. Он только из душа. Образы его голой фигуры встают перед глазами, я помню, какой он великолепный, когда обнажён.

Слишком сексуальный, даже для такой стесняшки как я.

– Скажи, – смотрит прямо в душу, а я не могу отвести взгляд от родных карих глаз, что застелила нежность. Он одной рукой гладит по щеке, так ласково, почти невесомо, второй же ведёт по попе, сжимает, к себе притягивает.

– Не хочу, чтобы мы расстались, – выдыхаю ему в губы, что сразу расползаются в хитрой улыбке.

Вот ведь жук. А мне не стыдно за свои чувства! Хочу говорить и говорить о них. Петь на всю округу, и пусть весь мир катится к чертям. Влюбилась так отчаянно, что страшно от того, что он может со мной сделать.

Только бы наши чувства были взаимны...

– Я, наверное, самый хреновый человек, но рад, что ты приняла такое сложное решение, – уже серьезно. Касается губами моей щеки. – Не переживай, нас с руками и ногами оторвут в другом вузе. А с мамиными связями – подавно.

Я об этом и не переживала. Куда он, туда и я пойду. Если задуманное не осуществится. Возможно, это глупо, наивно, но я так хочу. Впервые хочу подумать о себе, счастья хочу рядом с ним, хотя бы мимолетного.

– Спасибо...

Напряжение, что висело между нами, оседает, и я улыбаюсь, не могу сдержаться. И четко осознаю, что хочу больше, чем эти жгучие касания. Его хочу. Сейчас.

– Благодарности принимаются только в постели. Голышом, – словно мысли мои читает. – У меня кое-что есть для тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Филипп тянет за собой в глубь квартиры, и я без сомнений следую за ним, ничего не боясь. Раньше бы тряслась, как осиновый листочек, а сейчас радуюсь тому, как он держит меня за талию, и чувствую томление в животе.

Приходим в его комнату, к которой я уже успела привыкнуть. Кошусь на кровать. Черный шёлк. Белые лепестки роз. Играет лёгкая, ненавязчивая музыка.

Интересно.

Далее Филипп отходит, чтобы... Зажечь свечи. Боже, все так же, как в тот день, когда он хотел меня и мою подругу...

Если он хотел меня обидеть, у него получилось.

– Ты сделал все так, как тогда, – не могу его не кольнуть.

Ревность сразу же просыпается и не даёт мне расслабиться. Но я все же сажусь на кровать, складываю руки на груди.

Что за игры?

– Я бы не звал Свету. Тогда я уже хотел тебя и только тебя.

В его голосе сквозит уверенность, а темный, цепкий взгляд пробирает до дрожи. В это сложно поверить, но я пытаюсь ему доверять.

Да и какая разница, что было «до», главное, что между нами происходит прямо сейчас.

Наблюдаю за его грациозными движениями и удивлюсь, как с таким огромным ростом он двигается так бесшумно.

Филипп подходит к шкафчику и достаёт оттуда что-то чёрное. Дыхание на мгновение спирает.

Ох, мама дорога. Это, что, те самые наручники?

Да он сумасшедший!

– Неужели это для меня? – сглатываю в горле ком, прикладываю руку к громыхающему сердцу. – Я не уверена...

И вот он уже снова передо мной. Берет за руку, тянет на себя, к своей широкой груди. А я уже дрожу и чувствую, как лава растекается по кровотоку, мое дыхание смешивается с его горячим.

Он такой порочный. Большой. Весь мой. И взгляд дикий, многообещающий. Даже не удивительно, что раньше он так меня пугал. Он обещает долгую, жаркую ночь.

– Смешная, ты не пожалеешь, – говорит хрипло. – Мне не нравится, что на тебе так много одежды.

Как только эти слова слетают с его губ, руки срывают в меня рубашку, буквально рвут! Следом он разворачивает меня к себе спиной и толкает бёдрами, касаясь твердым бугром, на кровать.

Встаю на четвереньки, ничего не соображая.

Неужели он будет груб?

Не могу понять, нравится ли мне это или нет. Но судя по тянущим ощущениям в низу живота – мне ещё как нравится! Следом по швам трещит моя юбка.

Ну это уже перебор!

– Филипп! – истерично. – Что ты делаешь? Как я домой пойду?!

Пытаюсь подняться, только наглец удерживает за талию и не даёт сдвинуться с места. Шлепает по попе и... Рвёт мои колготки в клочья!

– Не переживай, мать с сестрой приволокли тебе кучу вещей, выберешь, что подходит, – не говорит, а рычит, в голосе сквозит нескрываемая угроза, от которой по телу проносится электрический ток.

– Я не понимаю... – задыхаюсь, когда его проворные пальцы касаются лона через трусики. – Ох!

Моментально избавляет меня ото всей одежды, щупает щёлку, и я уже думаю, что вот-вот и он войдёт, но нет, он медленно, но настырно ласкает пальцами, иногда просовывает один в меня. А я уже мокрая, это было несложно понять по исходящим смачным звукам. Меня пробирает до дрожи.

Щеки горят от смущения, но я пытаюсь с ним справиться, толкаюсь к нему навстречу, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, что пронзает нутро.

Филипп еле сдерживается, движения становятся более грубыми и собственническими. Он резко переворачивает меня на спину, и могу ощутить обнаженной кожей холодный шёлк и лепестки роз.

Вау...

В груди щемит, слёзы готовы брызнуть из глаз от пронизывающих чувств к моему Филиппу.

Что он творит со мной?