Когда мы подступили к грузовому лифту, я прервал повесть капитана Сусанина. Профилактическим ударом по холке — извини, дорогой друг, погодь, пока обоз подтянется. От неожиданности мой новый знакомый брякнулся в беспамятство.

После общего сбора, он был приведен в чувство. И ему сообщили радостную весточку: отныне он является нашим проводником по имени Данко. Если пожелает сыграть роль Ивана Сусанина, то это будет его последняя роль. На сценических подмостках жизни.

Капитан — специалист первого класса, примерный семьянин, любимец коллектива, понял, что лучше быть романтическим героем и пойти впереди странной группы, материализовавшейся из бетонных шхер, чем увековечить себя в памятнике. Из мраморной крошки.

И потом, если судить по родной экспрессивной речи, то это, видимо, свои, заблудившиеся после учений, проходивших месяц как назад. Такое случается в Пирамиде. И поэтому всякие сомнения были отброшены прочь, и мы, оживленной гурьбой загрузившись в лифт, поплыли вверх. Да здравствует солнце, да скроется тьма!..

Эх-ма! Радость оказалась преждевременной. Лифт остановился на административном этаже, где, как утверждал наш Данко, был вольный проход из Объекта. Всего два КПП с визуальной системой защиты. То есть с боями прорваться можно.

И вот двери лифта открылись — и что мы увидели? Увидели такое, что с криками: «Мы ещё покатаемся, граждане вертухаи», утопили все кнопки.

Должно полагать, по тревоге была поднята рота автоматчиков, которая добросовестно закупорила своими телами выход на свободу.

Начинать бои местного значения? Со своими. Нет, такой радости мы не доставим чебурахнутым от своего квашено-самодовольного патриотизма янки.

Мы привычно ухнули вниз в металлическом коробе, успев выпасть из новой западни в последнюю секунду — отключили электропитание.

Суровое и мрачное подземелье встретило героев, тьфу!

Кажется, мы угодили в виртуальный мирок, где нет выхода в Божий свет. Компьютерным человечкам намного легче — бегай и бегай. До одури оператора. А как быть нам?

Не захватить ли межконтинентальную ракету и наперевес с ней прыснуть на свободу? Эту крамольную мысль я высказал вслух. Чтобы подбодрить боевых товарищей, утомленных перспективой пожизненного странствования по подземным лабазам.

К тому же включили громкую связь и полупридушенный голос придурка начал вещать о том, что имеет место нарушение табуированный зоны и все лица, находящиеся в ней без особого на то разрешения подлежат немедленной физической ликвидации — экстрагированию.

А ещё утверждают: мы живем в правом государстве. Да, ни хрена подобного, господа! Если возникают подобные заявления. Где советский (б) суд, самый справедливый в мире? Черт знает что! А вдруг возжелаешь вернуться в лоно закона и что? С удовольствием влепят в лоб свинцовой примочкой. И вся недолга.

Словом, я выказал желание стартовать на стратегической дуре в межгалактическое пространство. Зная мою слабость к шуткам на сложных этапах большого пути, группа не обратила внимания на этот бред, а вот наш новый приятель Данко Сусанин принципиально изменился в лице и начал лепетать о сложном международном положении.

Чудак, можно подумать, что я его не знаю: хреновое положение. Миталиристическое НАТО тянет свои империалистические щупальца к нашим славянским землям. И хитро тянет — через Балканы тянет. Притрушивает родственный нам народец бомбами и ракетами, заявляя, что делает это исключительно в гуманитарных целях. И весь мир ладит вид, что лечебные процедуры очень даже полезны окочуривающемуся пациенту. А не пора ли ебнуть по сусалам супостату, чтобы привести в натуральное чувство.

— А если по коллектору связи?.. — спросил с надеждой Данко; по-моему, он был пацифистом.

Его предложение встретило внимание всех, включая и меня.

По словам капитана, Пирамида изрешечена воздуховодами, водостоками, коллекторами и так далее, как головка голландского сыра. (Сравнение не мое.) И поэтому есть возможность сделать попытку выйти на поверхность нетрадиционным путем.

Выбор у нас был небольшим. Либо с веселыми напевами мчать в атмосферу, уцепившись за ракетный стабилизатор, либо тащиться в коллекторе. Почему-то коллектив выбрал второй вариант. И я был вынужден согласиться с мнением большинства.

Мы перебрались в помещение, похожее на машинный зал электростанции, если я правильно представляю ГЭС. После отдельных сомнений и долгих поисков наш Данко указал на бетонное, зарешеченное окошко — вот начало пути, товарищи. А таких окошечек, кстати, я насчитал больше десятка. Да, что делать — мы гости.

Скоро диверсант, забравшись на плечи десантника, топтался на нем, как на танцплощадке в ЦПКиО, выворачивая болты из решетки. Арсенчик кряхтел, пытаясь спрятать уши от чужих и грязных шузов. Он ещё не знал, что это было только начало. Его трудовых подвигов.

Когда путь оказался свободным, группа, используя Арсенчика в качестве лесенки, вскарабкалась в коллектор. И поползла вперед, а я со старательным десантником остался — укреплять решетку на место. Чтобы никто не догадался, куда это мы все удалились.

Дальше — больше. Коллектор не был похож на Ленинский проспект в столице нашей родины, это факт. Создавалось впечатление, никто не предполагал, что по нему будет продираться крупногабаритный, скажем так, исследователь.

Вскоре Арсенчик начал жаловаться — ему тесно и неудобно. Я сдержанно отвечал: трепыхайся-трепыхайся, детка.

Десантник бился, как кашалот на суше, и в конце концов застрял в одном из к о л е н, то есть там, где труба как бы имела изгиб.

Чем опечалил меня и себя. Не знаю, кого больше. Я принялся материться и так, что притащился диверсант Куралев, юркий и радостный, и спросил, что случилось?

Я фонариком осветил печальный и потный лик десантника, изображавшего из себя раскаявшуюся непорочную деву Марию. Вид заклинившегося товарища вызвал приступ хохота у вредного диверсанта.

— Ой, Арсенчик! Ха-ха! А ты тужься-тужься, как на горшке!

— Иди ты в жопу! — рявкнул боец и заметно сдвинулся вперед. В попытке цапнуть насмешника. За ноги. Чтобы поменять их местами?

— Во! — обрадовался я. — Слово — в дело!

— Да, притворяется, — хихикнул Куралев. — Отдыхает, пацан жирновой.

— Ну, блядь такая! Ты меня достал. Ну, я теб-я-я!.. — и невероятным усилием воли вырвал свой зад из бетонного капкана.

— Мамочки! — и диверсант юркнул во мрак трубы, совершив, между прочим, доброе дело.

Чтобы подобных закупорок более не случалось, я потребовал от воина полного разоблачения — до трусов. Ибо неизвестно, что нас ждет впереди. Арсенчик меня послушал, оставляя за собой всю сложную амуницию, в том числе и бронежилет, кроме оружия.

Я оказался не один такой умный: отряд, впереди плетущийся, тоже решил принять участие в подземном стриптизе.

Не знаю, какие чувства одолевали боевых товарищей, однако у меня было однозначное впечатление, что мы прорываемся в канализацию Белого дома, что в Соединенных Штатах Америки. По моим сдержанным прикидкам, мы уже находились под Атлантическим океаном.