Второй шаг, который поможет справиться с риском, – это принятие его неизбежности. По результатам опросов, проведенных Дэниелем Кревски, почти половина жителей Канады убеждены, что мир, свободный от любых рисков, возможен. Ученый с изумлением отмечал: «Большинство граждан ожидает, что правительство или другие органы власти полностью оградят их от повседневных рисков. Многие специалисты, работающие в области управления рисками, пытаются донести до остальных, что никто не может гарантировать нулевой риск. Это недостижимая цель». Мы часто описываем что-то как «небезопасное» и говорим, что хотим, чтобы кто-то сделал это «безопасным». Вполне можно воспользоваться этой формулировкой для экономии времени, но все-таки следует помнить о ее неточности. В области оценки и управления рисками необходимо оперировать только степенью относительности: можно сделать что-то более безопасным, но о полной безопасности речь, как правило, идти не может.

Придется принять тот факт, что регулирование рисков – сложный процесс, почти неизбежно подразумевающий компромиссы: например, выбор между искоренением сыпного тифа и наличием канцерогенных следов в нашей питьевой воде. Этот процесс требует тщательного анализа рисков и их последствий, которые могут оказаться не столь очевидными, как то, что нас беспокоит: например, рост цен на фрукты и овощи способен спровоцировать рост числа раковых заболеваний. А еще нам нужны доказательства. Вряд ли мы не захотим ждать окончательного научного заключения, как того требует принцип предосторожности, но все же мы должны опираться на факты, а не на предположения.

Рациональное регулирование рисков – это процесс медленного, тщательного и вдумчивого анализа угроз и их последствий в каждом конкретном случае. Если бы было доказано, что запрет на применение определенных пестицидов снизил бы риск и при этом привел только к умеренному росту количества одуванчиков, возможно, это имело бы смысл. Если бы существовали недорогие технологии эффективной обработки воды, этих изменений стоило бы добиваться. Но в этом нет драмы и страсти. Вопросы справедливости – «Кто подвергается риску?», «Кто несет издержки по его снижению?» – всегда остаются актуальными, но они практически не оставляют места для идеологии и пламенной риторики.

К сожалению, многие активисты, политики и представители корпораций сеют среди населения страх и панику. Ведь на кону пожертвования, голоса избирателей и объем продаж. Прискорбно, что Внутренний голос часто принимает сторону «торговцев страхом». Особенно когда речь идет о химическом загрязнении, ведь в этом случае он строит свои суждения, опираясь на интуитивную токсикологию и отрицательную репутацию химических веществ в общественном сознании.

По словам Луиса Свирски Голда: «С этим восприятием ничего невозможно поделать. Я постоянно слышу от людей: “Да, я понимаю, что 50% изученных природных химических элементов не несут угрозы, половина элементов из базы данных проекта по исследованию канцерогенной опасности не несут угрозы, 70% элементов, от природы содержащихся в кофе, оказались канцерогенными в тестах на грызунах. Да, я понимаю это, но я все равно не буду это есть без особой и очень сильной нужды”».

У оживленного общественного обсуждения незначительных рисков есть еще одно важное последствие, отмечает Брюс Амес: «Действительно важные вещи, вызывающие озабоченность, просто теряются в привычном информационном шуме по поводу мелочей». По самым разным оценкам, более половины случаев заболевания раком в развитых странах можно было предотвратить, всего лишь изменив образ жизни: увеличив физические нагрузки, контролируя вес и, конечно, отказавшись от курения. Каким бы ни был риск развития рака, спровоцированный синтетическими химическими веществами, он выглядит жалкой мухой на фоне этого слона.

Вот только тему изменения образа жизни продвигать гораздо сложнее, признает Свирски Голд: «Вы убеждаете людей, что им необходимо изменить образ жизни, больше заниматься спортом, есть больше овощей и фруктов, потреблять меньше калорий, а они слушают вас и затем идут в McDonald’s». Проблема в том, что посыл об образе жизни и здоровье слышит и понимает только одна часть мозга – Разум. Внутренний голос не оперирует статистикой. Он знает только то, что лежать на диване и смотреть телевизор гораздо приятнее, чем потеть на беговой дорожке, что курить – это приятно и вреда от этого не было и что большая золотистая буква М будит воспоминания о детстве и клоуне с рыжими волосами. Здесь вообще не о чем волноваться, делает он заключение. Расслабься и смотри телевизор.

Что мы и делаем, пока в очередном выпуске новостей не появится сообщение, что в крови обычных людей обнаружены канцерогены. Кошмар, мы все заражены. А вот теперь пора начинать бояться, командует Внутренний голос. Ну-ка, узнай, о чем там речь, и поподробнее.

«Террористические атаки, совершенные вчера, были не просто актами террора. Они были актами войны. Вся страна должна объединиться в непреклонной решимости. Под угрозой свобода и демократия».

Когда утром 12 сентября 2001 года президент США Джордж Буш произносил эти слова, клубы дыма все еще поднимались над руинами, оставшимися от Всемирного торгового центра, а нация все еще находилась в состоянии оцепенения и шока. С каждой фотографией пропавшего без вести, с каждой историей о потере волна горя и боли поднималась и захлестывала всех с новой силой. Любая информация о террористах была ледяной каплей, с шипением падавшей на раскаленные докрасна угли ярости. В редкие моменты тишины, когда телевизор был выключен, мысли рассеянно блуждали по этому новому, незнакомому миру, воображение пыталось представить, какие еще ужасы могут нас ждать, а тело покрывалось холодным потом от страха.

Сегодня, после стольких прошедших лет, можно хладнокровно оценить ужас перед терроризмом, охвативший Соединенные Штаты и остальной западный мир той осенью. И даже понять его.

Для большинства из нас случившееся 11 сентября 2001 года было чем-то настолько же невероятным и непостижимым, как появление на небосклоне второй Луны. Кто такой бен Ладен? Как он это сделал? За что? Мы абсолютно ничего не знали – полная противоположность состоянию привычной рутины, которое позволяет жителям Канарских островов спокойно спать на склонах вулкана. Единственное, что мы понимали: угроза кажется такой же огромной, как небоскребы, рухнувшие на наших глазах. «Значение сигнала» – это термин, который ученые, изучающие риск, применяют для описания степени, с которой какое-то событие способно информировать нас о будущих угрозах. Значение сигнала 9/11 не поддавалось измерению.

Огромное влияние оказал тот факт, что благодаря телевидению мы наблюдали за катастрофой словно через окно своей гостиной. Многие следили за развитием событий в режиме реального времени в прямом эфире. Это только увеличило шок. Происходящее было настолько неожиданным и ужасным, что не поддавалось осмыслению, хотя картинки врезались в нашу память, как кислота, разъедающая металл.

Для Внутреннего голоса эти воспоминания стали постоянной ссылкой. Достаточно было упомянуть слово «терроризм», и память моментально откликалась этими картинками. Внутренний голос, руководствуясь Правилом примера, немедленно делает вывод: высока вероятность, что это произойдет снова.