к ним свои руки приложили. В этой ситуации заводы по производству газировок и твоя бургерная — не самое большое зло. Хотя с первого взгляда ничего страшного вроде не происходит: дают людям работу, производят товары мировых марок и даже платят налоги! Но если копнуть глубже — ничего хорошего, даже наоборот: нам идёт сплошное разорение от их деятельности! Доход — копейка, а убыток — рубль. Посуди сам! Вот, скажем, выпил ты какую-нибудь шипучую дрянь. С окрашенным языком пару дней походил — ничего страшного: если сразу не помер — жить будешь. На девяносто девять процентов эта бурда состоит из нашей воды и нашего же сахара. Лишь один процент ихнего эксклюзивного порошка делает её тем разрекламированным во всём мире продуктом, которым заставлены полки во всех магазинах. В пол-литровой бутылке себестоимость этого добра, я думаю, не больше двух рублей. На прочие расходы, думаю, ещё рубля два-три накинуть можно. Итого пять рублей получается, как ни крути. Но продаётся эта бутылка за пятьдесят. Чуешь разницу? Тысяча процентов чистой прибыли! Нам бы так жить! Отсюда и такая дорогая реклама, и такой размах. Ну ладно, последнее это дело — чужие деньги считать. Пускай там хоть две тысячи процентов прибыли будет, лишь бы налоги честно платили и вырученные деньги в нашей экономике оставались крутиться! Не знаю, как с налогами, — может, и честно платят (хотя вряд ли, в оффшорах всё оседает), но вот по второму вопросу знаю точно: не работают эти деньги на нашу экономику. Пользу они, конечно, приносят, но не нам. На вырученные с нас рубли беспрепятственно покупаются миллионы и миллиарды долларов, евро, фунтов и прямым ходом абсолютно законно эта масса деньжищ отправляется… как ты думаешь, куда? Правильно, сын, — за границу. Вывоз капитала по-научному это называется. Там на эти деньги строятся небоскрёбы, заводы и пароходы, создаются новые рабочие места, снимаются фильмы, покупаются суперъяхты и суперавтомобили. Наши деньги, ставшие уже не нашими, благополучно работают на чужую страну, на чужую экономику. Короче, из тех двухсот рублей, которые я тебе сегодня не дал, сто пятьдесят, не меньше, прямым ходом ушли бы на процветание Америки. Их жирные бездельники-негры стали бы ещё жирнее, а наш дохлый производитель стал бы ещё дохлее. Ты, сын, конечно же, рад, что я уберёг тебя от такого гнусного поступка? Да, забыл объяснить, откуда в стране берутся эти самые доллары и всякая другая валюта. На счастье или на беду — это пока ещё точно не известно, — у нас в России имеются нефть и газ. Так вот, иностранная валюта у нас в стране появляется в основном благодаря им. С этих денег помимо прочего выплачивается зарплата учителям, врачам, военным, милиции и, конечно же, чиновникам — куда же без них! Та же валюта свободно продаётся на каждом углу в банках и обменных пунктах. Есть рубли — покупай доллары, евро или даже тугрики и переправляй за границу, никто тебе слова не скажет. Но зачем тупо вывозить цветную бумагу? У них её и своей полно, а будет мало — ещё напечатают. Лучше купить на неё той же нефти, леса, газа или ещё какого нашего сырья по дешёвке и отправить туда же за границу, к себе на родину. Так и поступают все иностранные предприниматели, ведущие дела в России. Долгосрочно вкладываться в нашу экономику им невыгодно (суровый климат, издержки большие), и никогда они этого делать не будут. Получив за свои пирожки, шипучку, сигареты, пиво — да мало ли за что — наши рубли, они покупают на них те же самые доллары, евро, которые за нашу нефть от них же мы перед этим и получили. И опять покупают нашу нефть! Круг замыкается! Ничего не изменилось в мире. Как и раньше, нас, как папуасов, разводят за стеклянные бусы. Вместо того, чтобы свою нефть и газ задёшево отдавать своим производителям, чтобы те могли развиваться и конкурировать на мировом рынке, наши правители поставляют её задёшево за рубеж, а нашим втридорога! В результате мы остаёмся не только без нефти (она уже ушла на Запад за валюту), но и без этой самой валюты (она ушла туда же, купленная иностранцами за полученные с нас рубли). Но что-то нам всё же остаётся, спросишь ты? Конечно, и, наверное, немало: безнальные единички и нули в компьютерах саблезубых финансовых воротил, изжога от выпитой шипучки, кашель от выкуренных сигарет и больная печень от неумеренного потребления пива…

На протяжении всей этой тирады сын зевал, поглядывал в окно и делал вид, что слушает. Жена смотрела на меня, как на идиота, и несколько раз порываясь спасти бедного ребёнка. Но процесс воспитания патриота я всё же довёл до конца.

Закончив, довольный и удовлетворённый, я задал контрольный вопрос: «Ну что сын, пойдёшь в бургерную?»

— А ты мне денег дашь? — оживился он, поднимая на меня ясные пустые глаза.

От неожиданности я захлебнулся квасом, которым в данный момент запивал краюшку ржаного хлеба (заметьте, всё отечественного производителя!), закашлялся, и по щекам моим потекли слёзы.

— Как? Ты не понял того, что я битый час пытался до тебя донести? Что, покупая товары иностранного производителя, ты вредишь не только своему здоровью, но и экономике своей страны?

— Папа, да мне пофигу все эти дела. Зачем заморачиваться? Главное, чтобы вкусно было! — ответил мне сын.

Взгляд его был уже не просящий, а жалостливый. Видно было, что он жалеет меня, создающего себе дополнительные проблемы и не понимающего таких элементарных вещей: потребляй, получай от жизни кайф и ни о чём не задумывайся! А стоявшая здесь же на страже жена наконец-то вырвала из моих клешней своё чадо, сунула в карман три сотни и отправила с глаз долой давиться шипучкой и гамбургерами. В расстроенных чувствах я уединился в своем углу и принялся размышлять о несправедливости мироустройства, о полном упадке патриотического воспитания в семье и школе.

Выйдя с мусорным ведром на улицу (жена вынести отправила), я зашел в лавку, растолкал шумную компанию школьников (пивка на переменке прибежали долбануть) и без очереди купил себе бутылку водки. Малолетки начали было наезжать, дескать, перемена заканчивается, а им бухнуть надо успеть, кто-то попытался даже ударить портфелем, но увидев, как лихо, в несколько глотков прямо из горла я опорожнил полулитровую бутыль, затихли, зашептались и, приняв меня, очевидно, за достойного наставника и старшего товарища, уважительно расступились, когда я направился к выходу. Провожали они меня взглядами, выражающими неприкрытое восхищение. Видно было, что они хотят побыстрее вырасти,