Бенуа Шарль Митуар. Портрет графини Юлии Самойловой. Государственный Эрмитаж. Фотография с сайта commons.wikimedia.org

Родилась в семье генерала Павла Петровича Палена, сына основного участника дворцового переворота 1801 года, и графини Марии Скавронской, дочери Павла Мартыновича Скавронского, внучатого племянника Екатерины I, камергера, большого оригинала, неистового ценителя музыки и российского посланника при неаполитанском дворе. Кстати, будущая модница и первая красавица появилась на свет не в шикарном дворце, а в простой русской избе. Есть версия, что ее настоящий отец — отчим матери, сиятельный вельможа итальянского происхождения — граф Юлий Литта, которого в Петербурге частенько именовали Юлием Помпеевичем. «Косвенные свидетельства этого — в итальянских чертах русской красавицы, нежных отеческих чувствах Литты и его завещании огромного богатства, часть которого перешла юной наследнице еще при жизни графа», — подчеркивают историки.

Её мать, Мария Павловна, была вынуждена оставить блистательную столичную жизнь и отправилась вслед за мужем, который тогда был шефом Изюмского гусарского полка. Но бесконечные скитания вскоре наскучили молодой ценительнице роскоши, поэтому уже спустя год после рождения дочери супруги развелись. Мария Павловна вышла замуж за другого генерала — Адама Петровича Пожарского и вскоре уехала в Париж, а вот Павел Петрович был женат ещё дважды и оставил после себя пятерых детей, помимо самой Юлии. Пожалуй, её родители были больше увлечены собственной личной жизнью, чем воспитанием дочери; зато бабушка Екатерина Васильевна и дед Юлий Литта души не чаяли в любимой внучке.

В 22 года Юлия Павловна стала фрейлиной Императрицы Марии Фёдоровны. Необыкновенное обаяние, ум и чуткое сердце привлекли к ней внимание Александра I, и вскоре их особая дружба дала пищу дворцовым пересудам. Скоротечный брак Юлии с флигель-адъютантом Царя графом Николаем Александровичем Самойловым (он приходился Юлии Павловне троюродным дядей), благословленный самим государем, был расценен в светском кругу лишь как прикрытие чего-то другого. Императрица Мария Федоровна устроила в Розовом павильоне Павловска роскошный бал для молодых. С картины Митуара на нас смотрит статный красавец: тёмные кудри, правильные черты лица. Казалось бы, с Юлией они составили идеальную пару, но… Во-первых, Николай Александрович был влюблён в другую красавицу — Александру Римскую-Корсакову (кстати, к ней, как и к Самойловой, был неравнодушен А. С. Пушкин), а, во-вторых, Самойлов всегда был склонен к кутежу и азартным играм. И хоть формально он подчинился воле собственной матери и женился на самой завидной невесте Петербурга, но о том, чтобы остепениться, не было и речи. Молодой красавец без зазрения совести проматывал состояние жены. Так что брак, благословлённый самим Александром I, быстро дал трещину. После бурных скандалов супруги разъехались. Из-за нее стрелялись на дуэлях. Эммануила Сен-При, известного карикатуриста, нашли однажды в луже крови: поговаривали, что корнет не перенес холодности прекрасной Юлии и покончил жизнь самоубийством.

После шумного разрыва с мужем Юлия Павловна решила отправиться в солнечную Италию, подальше от слухов и возмущённых перешёптываний. Там вокруг неё быстро собрались самые образованные и интересные люди, в основном талантливые композиторы: Беллини, Доницетти, Пачини, Россини. Скучать Юлии Павловне не приходилось: она везде была в центре внимания.

Тогда же, в 1827 году, произошло ещё одно знаменательное событие в жизни графини: в салоне знаменитой светской львицы Зинаиды Волконской она познакомилась с молодым и талантливым живописцем Карлом Брюлловым. Говорят, перед этой встречей князь Гагарин предупреждал Карла Павловича: «Бойтесь её, Карл! Эта женщина непохожа на других. Она меняет не только привязанности, но и дворцы, в которых живёт. Но я согласен, и согласитесь вы, что от неё можно сойти с ума». Разумеется, все увещевания были тщетны: от чар красавицы Самойловой не существовало противоядия. Брюллов быстро потерял голову, да и сама графиня не осталась к нему равнодушной. Надо сказать, что темпераменты у этих незаурядных личностей были практически идентичны.

Вскоре Карл и Юлия вместе отправились путешествовать по Италии. Следует заметить, объективности ради, что до этого он путешествовал с маркизой Висконти-Арагона, искренне его любившей, а также с другими светскими дамами, связь с которыми не доказана.

Графиня Самойлова и Брюллов погрузились в свои новые страстные отношения: они прогуливались по развалинам Помпеи, много путешествовали, ходили на светские рауты, нисколько не тревожась об условностях общественной морали. Юлия Павловна стала главной музой художника, она вдохновляла его на написание своих лучших полотен. Карл Павлович всегда пытался изобразить свою Юлию во всей красе, до последнего тончайшего кружева на её платье: пышные наряды, изящество, гибкость, нежная улыбка. Впрочем, и сама графиня в долгу не оставалась и нисколько не стеснялась в выражении своих чувств к художнику. «Люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя и до гроба буду душевно тебе привержена», — писала она.

Свою знаменитую картину «Последний день Помпеи» Брюллов написал всего за одиннадцать месяцев, а подготовка к этому заняла шесть лет. Этот сюжет художнику подсказал его брат Александр, самозабвенно изучавший помпейские развалины и даже издавший книгу о гибели древнего города. Современники Брюллова отмечали: успех его картины был, «можно сказать, единственный, какой когда-либо встречается в жизни художников». Путешествие этого полотна по Европе стало подлинным триумфом. На родине Брюллова объявили первым русским живописцем.

Юлия Самойлова четырежды запечатлена на этой прославленной картине. Смертельная бледность покрыла лицо молодой матери, тщетно старающейся прикрыть своим телом крошку-сына… «Вторая» Самойлова изображена помпеянкой с двумя дочерями, в ужасе прижавшимися к ней. «Третья» — в левой части картины изображен молодой художник, уносящий ящик с кистями, и испуганная девушка рядом — это Карл и Юлия. Мертвая женщина рядом с младенцем в центре картины — это тоже Юлия Самойлова.

Портреты очаровательной графини стали одними из лучших творений художника. Он писал Юлию Павловну множество раз. Не только потому, что страстно любил ее, но, как считают исследователи, оттого, что она удивительным образом отвечала его представлениям о женской красоте. Черты ее облика приданы и героиням «Помпеи», и образу Вирсавии.

В 1829 году скончалась бабушка Юлии — Екатерина Васильевна, поэтому графиня вынуждена была вернуться на берега Невы. В наследство ей досталась шикарная усадьба Скавронских — Графская Славянка, которая тут же стала средоточием всей богемной жизни Петербурга. Отец Пушкина, бывавший на даче у Самойловой, был поражен её величием, богатством красок и пышным убранством. Юлия Павловна любила устраивать там шумные вечера с экстравагантными выходками,