— А если нет? Мы угодим в ловушку.

— Если побежим, он нас подстрелит. — Я смотрю Виоле в глаза. — Это наш шанс. У нас хотя бы будет шанс…

— Тодд…

— Пойдем, — говорю я, заглядывая как можно глубже в ее глаза, вливая в нее всю свою надежду. Не оставь меня. — Обещаю, севодня вечером мы будем в Хейвене. — Я стискиваю ее руку. Не предай меня. — Обещаю.

Она смотрит на меня, слушая мои слова и Шум, а потом отрывисто кивает, и мы бросаемся по тропинке к уступу.

— ТОДД ХЬЮИТТ!

Аарон почти у водопада…

Мы карабкаемся по крутой насыпи у самой воды…

И соскальзываем вниз…

Водопад уже прямо перед нами…

Я подбираюсь к краю и отшатываюсь, врезаясь в Виолу, потомушто земля внезапно обрывается под моими ногами…

Виола вцепляется в мою рубашку…

Вода ревет прямо перед нами, ударяясь о скалы внизу…

И уступ, который мы видели из кустов, тоже рядом…

Но до него надо допрыгнуть…

— А вот этого я не видел, — бормочу я. Виола держит меня за талию, чтобы мы не свалились в пропасть.

— ТОДД ХЬЮИТТ!

Он уже близко, так близко…

— Сейчас или никогда, Тодд, — шепчет Виола мне на ухо.

И отпускает…

И я прыгаю…

Я в воздухе…

Край уступа прямо у меня перед глазами…

И я приземляюсь…

Оборачиваюсь…

И Виола прыгает за мной…

И я хватаю ее, и мы оба валимся на уступ…

И лежим, отдуваясь…

И прислушиваемся…

И какоето время слышим только рев воды у нас над головой…

А потом едва различимое…

— ТОДД ХЬЮИТТ!

Виола лежит на мне, я тяжело дышу ей в лицо, и она тоже тяжело дышит.

И мы смотрим друг другу в глаза.

И грохот вокруг стоит такой, что моего Шума не слышно.

В следующий миг она упирается руками в землю и встает. Оглядывается. Изумленно таращит глаза:

— Ух ты…

Я перекатываюсь на живот и тоже встаю.

Ух ты!

Уступ, на который мы перепрыгнули, не просто уступ. Он уходит за водопад — далеко за водопад. Мы стоим в начале туннеля, у которого одна стена из камня, а вторая — из чистой воды, которая падает сверху с такой скоростью, что и впрямь кажется стеной.

— Пошли, — говорю я и начинаю идти вперед по скользким, склизским камням. Мы стараемся шагать вдоль стенки и держаться подальше от ревущей воды.

Грохот стоит неимоверный. Всепоглощающий. Его как бутто можно потрогать или попробовать на вкус.

Вокруг так громко, что о Шуме и речи нет.

Громко… и тихо, как никогда.

Мы коекак шагаем дальше, подскальзываясь и спотыкаясь, обходя скалистые наросты и лужицы со склизким зеленым дном. Из камней над нашими головами свисают корни бог знает каких растений.

— По-твоему, это ступеньки?! — кричит Виола сквозь рев воды.

— ТОДД ХЬЮИТТ! — Такое чувство, что Аарон надрывается в миллионах миль от нас.

— Он нас найдет? — спрашивает Виола.

— Не знаю! — отвечаю я. — Вряд ли!

Стена у обрыва неровная, и уступ под нашими ногами все время виляет туда-сюда. Мы оба промокли насквозь и уже порядком устали хвататься за корни деревьев, чтобы не свалиться в пропасть.

А потом уступ внезапно ныряет вниз и делается широким, явно похожим на лестницу.

Кто-то здесь уже был.

Мы спускаемся дальше, вода грохочет буквально в нескольких сантиметрах от нас.

Наконец мы добираемся до конца.

— Обалдеть! — выдыхает Виола, глядя наверх (я этого не вижу, просто чувствую).

Туннель резко заканчивается, а уступ расширяется внутрь скалы, образуя водяную пещеру. Каменные стены тянутся высоко вверх, а над ними дугой пролетает вода, такшто выходит вроде живого паруса, соединяющего стенку за нашими спинами и уступ под нашими ногами.

Но это еще не «обалдеть».

— Да это же церковь! — осеняет меня.

Это церковь. Кто-то вырезал прямо в скале четыре ряда простых скамеек с проходом посередине. Все они обращены в сторону высокого камня со срезанной верхушкой — кафедры, с которой мог бы обращаться к людям проповедник, стоя на фоне сияющей белой стены из воды. Снаружи ее подсвечивает утреннее сонце, такшто она похожа на звездную простыню, отбрасывающую солнечные зайчики на все блестящие от влаги поверхности. В глубине пещеры на стене изображено кольцо, вокруг которого вращаются два кольца поменьше: Новый свет и его луны, новый дом переселенцев, обитель надежды и Божьей благодати. Планета и спутники нарисованы белой водостойкой краской и прямо светятся, ей-богу.

Церковь за водопадом.

— Какая красивая… — говорит Виола.

— И заброшенная, — добавляю я. Когда первое удивление проходит, я замечаю, что некоторые скамейки разбиты, а стены чем-то исписаны. Некоторые надписи вырезаны в скале, другие сделаны той же водостойкой краской. По большей части это всякая непонятная чушь: «П.М. + М.А.», «Уиллз + Чиллз — любовь», «Оставь надежду всяк…» и т. д. и т. п.

— Подростки, — говорит Виола. — У них тут тайник.

— Что, у детей так принято?

— На корабле у нас тоже было что-то вроде тайника. В заброшенной вентиляционной шахте, — поясняет Виола, оглядываясь по сторонам. — Только разукрасили ее похлеще.

Мы бродим по церкви с разинутыми ртами и смотрим. Водопад образует крышу в добрых десяти метрах над нами, а уступ шириной все пять.

— Наверное, пещера была тут с самого начала, — говорю я. — Люди ее нашли и решили, что это чудо.

Виола поеживается и обхватывает себя руками:

— Ну да, а потом быстро поняли, что для церкви это чудо не годится.

— Слишком мокро, — киваю я. — И холодно.

— Готова поспорить, ее обнаружили и преобразили в первый же год, — говорит Виола, разглядывая изображение Нового света. — Сразу после прилета. Все были полны надежд и радовались чудесам нового мира. — Она опять смотрит по сторонам. — Увы, идиллия быстро рухнула, вмешалась реальность…

Я тоже медленно кручусь на месте и прямо слышу мысли тех первых переселенцев. Яркие солнечные пятна на стенах, грохот и тишина одновременно… Да тут и кафедра со скамейками не нужны: все равно кажется, что вошел в церковь. Что это место священно само по себе, без людей.

Тут я понимаю, что за кафедрой ничего нет, дальше начинается пропасть.