Фиорра впервые попробовала свои силы в чуждой ей магии воздуха. К большому удивлению всех, ей с первого раза удалось закрутить не такой уж слабый вихрь. Разумеется, я расхвалил умение, запомнил сам факт, но не оценил такую сенсацию должным образом. Подобная тупость непростительна для командира.

Очень слабым смягчающим обстоятельством было накопление сенсаций и чрезвычайных происшествий в этот день. По приходе в пещеру я отметил необычно важный, даже надутый вид сестры. Конечно, я поинтересовался причиной.

Ответ был дан с оскорбительной небрежностью и надменностью:

— Я сегодня летала самостоятельно.

И на случай, если глупый брат не понял:

— Без присмотра наставника.

Для младшего несмышленыша было обязательным проявить большой и почтительный интерес:

— Ты хочешь сказать, что наставник тебе разрешил так летать?

— Разрешил.

— И далеко летала?

— Круг в пятьсот ярдов.

Не так уж много, примерно на уровне домашних голубей. Но этого, конечно, говорить нельзя.

— Ну, значит, поздравляю! И я тоже буду так летать.

Голос Ррумы слегка смягчился:

— Спасибо. Конечно, и ты будешь.

А ведь это важная информация. Значит, через год нам тоже разрешат летать самостоятельно. Дополнительная степень свободы для тренировок. Увеличение радиуса исследования окрестностей. Плюсиков накопится немало.

Но на этом сенсации не исчерпались. Врачебный осмотр состояния отцова крыла показал: заживление все же идет не должным порядком. Конструкт придется слегка изменить; это дополнительный, но необходимый расход энергии. К моему собственному удивлению, справиться с этим удалось быстро. Возможно, сказалось обретение опыта. Но к моменту окончания работы истощение было недалеко.

Ковыляя к спальному месту, я уголком сознания подумал: что‑то сделано не так с Фиоррой. Хотя нет, она‑то запустила вихрь с толком. Придирок к ней быть не может. То есть это я сам чего‑то напортачил… или недодумал?

Анализ пришлось отложить на завтра.

Кто с утра пораньше расспрашивает родителей о важных стратегических материях? Покажите мне такого человека! Нету? Тогда покажите мне такого дракона! Неужели тоже нет?

То‑то же. Не сыщете, и не пробуйте. То есть, возможно, они существовали, но до взрослого состояния не дожили. А поскольку жить хотелось, то сбор фактов пришлось перенести на вечер. Это бы не помешало поработать головой под дороге в школу, но воспрепятствовали посторонние обстоятельства в лице Суирры и Согарра. Их я встретил по дороге.

Хитрая драконочка состроила самую умильную мордашку. Буду справедливым: земная или маэрская девушка сделала бы это лучше. Надо быть честным до конца: даже у собаки получилось бы более выразительно. Но у драконьего слабого пола на этот счет возможностей поменьше.

Умильность голоса соответствовала мимике:

— Стурр, вот мы тренируемся, чтобы стать самым лучшим десятком. Допустим, мы таким стали — и что потом?

Вопрос был ожидаемым, почему и ответ получился мгновенным:

— Хочу устроить так, чтобы мы продолжали быть самым лучшим десятком даже в учебке10. И главное: чтобы в глазах командиров мы таким и были. Нас должны ценить. Когда начнутся военные действия, мы должны получать задания хоть и трудные, но выполнимые. Вот тогда мы выживем. Еще одна цель: чтобы любой из нашего десятка мог сделать карьеру.

Я уже видел готовый вопрос на кончике языка Суирры и поспешил его предупредить:

— Мы не можем позволить себе быть средними. Иначе с нами сделают то же, что и с десятком моего отца.

Реакцию нетрудно было просчитать:

— А что с ним — с десятком то есть — сталось?

Я начал рассказывать, но мы дошли до школы раньше, чем история закончилась. Но о ранении отца я не распространялся.

* * *

(в кабинете у главного наставника)

Тон голоса главного наставника был безукоризненно нейтрален.

— Наставник Миррин, я бы хотел знать в подробностях, что именно произошло вчера на площадке с учащимся вашего класса.

— Явное и абсолютно преднамеренное нарушение дисциплины полетов, главный наставник. Дело было так…

Хнурр слушал, не перебивая. Но потом начались вопросы:

— В том, что налицо недисциплинированность, не сомневаюсь. Но убедите меня в том, что применение 'Молнии' было оправданным. Как вы знаете, по расписанию амулет подлежит зарядке каждые шесть месяцев. Если я его принесу полностью разряженным, это может вредно сказаться на репутации школы. А полная потеря заряда раньше срока — это уж вовсе никуда не годится, не так ли?

Наставник Миррин был вежлив и корректен. Он знал правила. Он знал обычаи. К тому же его преподавательский опыт составлял более двадцати лет.

— Осмелюсь высказать уверенное предположение, главный наставник: для учеников этого класса подобные наглядные уроки более не потребуются. Одного раза вполне достаточно. А запас энергии в кристалле с избытком позволит продемонстрировать еще три 'Пучка молний' или вдвое больше обычных. И даже после их применения амулет все еще будет не полностью разряжен.

— Я хорошо знаю вас и доверяю вашим умениям и знаниям. И тем не менее призываю вас соблюдать осторожность.

— Вы можете быть уверены, главный наставник, что именно так я и намерен поступать.

— Тогда я вас более не задерживаю. Попутного вам ветра.

* * *

При всей моей нелюбви к отходам от планов, это был тот случай, который упускать было бы грешно. Поединок семиклассниц: наивысший уровень в школе. И сверх того возможность научить ребят смотреть и анализировать. Такое стоило пропущенных тренировок.

Напутствие было кратким:

— Вот что, команда: задачей будет внимательно смотреть на поединок и увидеть все, что надо видеть. А потом будет совместный разбор. Все понятно?

Вопросов не было. Но смотрели все по — разному.

Суирра и Фаррир никогда не имели по тактике меньше, чем 'весьма похвально', а их средний балл был совсем близок к 'превосходно'. В результате они глядели с легкой небрежностью: мол, все эти выверты и так знаем.

Согарр, имея оценки не хуже, был куда более собран. Думаю, он подозревал, что где‑то таится подвох с моей стороны.

Хьярра и Глорр с их заметно худшей успеваемостью всматривались куда пристальнее, чем их более способные одноклассники. Фиорра же вцепилась взглядом в поединщиков так, как будто дело происходило в финале чемпионата мира. Сначала такая старательность показалась мне чрезмерной, но потом в голове мелькнула еретическая мысль с повышенной дикостью, которую я запомнил и отложил в сторону.