спросил Бажан, внимательно изучая карту. И снова каждая буква, каждая строчка, каждое нарисованое дерево или куст, все они отдавались таким знакомым чувством, но вопреки этому мальчик всё равно не терял бдительность.

— Нет, к сожалению, нельзя. Несколько веков назад, у меня была одна подруга волшебница и я попросил ее попробовать увеличить количество карты и она согласилась. Но стоило ей произнести заклинание, как всё ее тело поразило, словно раскатом грома и она упала без сознания. Не сразу, но у меня получилось привести ее в чувство и тогда мы оба пришли к выводу, что на карте стоит защита от каких-либо заклинаний. Хозяин, не помните, как ставили ее?

Но Бажан пожал плечами, продолжая рассматривать карту.

— Как же прискорбно. Но ничего, однажды, вы всё вспомните, — пытался приободрить то ли себя, то ли остальных Марион.

— А почему я не вижу источника на карте?

— Потому, что это единственное, что не нарисовано, господин Фирлион. Я полагаю, что Палеан понимал, что карта, с веками способна пропасть и начать переходить от одного владельца к другому, поэтому не стал указать обозначение источника, ведь он, как ни крути, а является самым важным местом во всем лесу.

Деян кивнул, понимая, что слова эльфа не лишены смысла и решил было осмотреться по сторонам, ведь как он решил, он запомнил, что и как расположено на карте, но внезапно его взгляд зацепился за небольшие песочные часы, стоящие на одной из полок шкафа, у стены.

Воспользовавшись моментом, пока все пытаются тщательно и как можно лучше запомнить расположение леса, а Марион даёт советы, мальчик подошёл к шкафу и замер от удивления.

Песочные часы, стоящие на полке ничем не отличались от обычных часов, за исключением того, что время в них сыпалось, подозрительно медленно.

Деян даже осмотрел их с двух сторон и взял в руки, но песчинки, как продолжали сыпаться вниз медленно, так ни сколько и не ускорились.

Поэтому юный волшебник вернулся к столу и спросил:

— Что с ними не так? Почему время идёт так медленно? Они сломаны?

Но Марион улыбнулся от подобных вопросов и взяв часы из рук мальчика, перевернул их.

И тогда все мальчики увидели, как песчинка не то, что медленно осыпается, нет, не так. Она сначала касалась стенок часов со всех сторон, словно соскальзывая и лишь оказавшись в самом низу, касалась дна.

— Не думал, что кто-то из вас заметит их, но раз это произошло, то я расскажу. Подземный город — это место, где время останавливается и идёт так медленно, насколько только возможно. А эти песочные часы, тому настоящие доказательства.

— Как это останавливается?

— Очень просто, господин Глардион. Когда вы только провалились под землю, время для вас начало свой отсчёт. А когда вы оказались в подземном городе, то время и вовсе почти остановилось. Но это так если судить с временем наверху.

— Подождите, вы хотите сказать, что наверху время идёт быстрее?

— Гораздо быстрее, господин Барлини. Во много раз быстрее.

— Тогда сколько же там могло пройти времени за тот период, пока мы находимся под землёй?

— Не могу сказать точно, но думаю, что около двух месяцев, а может и больше.

Оторвавшись от карты, несколько пар удивлённых и шокированных глаз уставились на мужчину, но тот уставился в ответ:

— А я разве не говорил вам об этом? — но увидев ещё больше удивления в глазах мальчиков, понял, что, всё-таки не говорил.

— Но как это всё устроено? Почему здесь время идёт так медленно?

— Хозяин, вы помните тех созданий, которые стояли на балконах?

— Да.

— Все они, когда-то были волшебниками, эльфами, феями и созданиям, относящимся к прочим расам. У них у всех могло быть блестящее будущее, если бы им не пришлось добровольно отправиться служить, а после подавлять восстания. И именно в этих восстаниях, они лишились своих сил, а внутренние артефакты уничтожились. А что из этого следует?

— Из этого следует, что их жизнь не должна была продлиться долго.

— Всё верно, хозяин. Но есть ещё одна проблема.

— И какая же?

— Когда создание лишается сил и оказывается на тонкой ниточки от смерти, то такие создания становятся никому не нужны. Зачастую даже своим собственным семьям.

— Не может такого быть! — попытался было возразить Зариан.

— Очень даже может. Я знаю, что пока, что вы ещё слишком юные и не помните ваших прошлых жизней, но однажды, вы поймёте, что настоящий мир, действительно очень суров и жесток. И что не все хотят ухаживать, даже за собственным отцом или матерью долго и в конце концов, бросают их. Тоже самое касается и самих родителей. Не всем хватает выдержки и терпения, чтобы ухаживать за собственным ребенком. И поэтому, большинство сдается и бросает. Но, что тогда остаётся делать подобным созданиям? Что?

Но ни один из ребят не находил, что сказать, а лишь только продолжал слушать.

— Разве виноват пятнадцатилетний юноша, бросивший учиться и поступивший на военную службу, дабы заработать денег и прокормить мать? Разве виноват отец пятерых детей, который не унаследовал при рождении слишком много сил и вынужден всю жизнь работать с раннего утра и до поздней ночи, чтобы прокормить свое семейство? Но даже тех горсток лепестков не хватит ни на что, ведь налоги с каждым годом растут всё больше и больше. Поэтому отец отправится подавлять восстания, чтобы заработать для своей семьи на безбедную жизнь. Но ценой за такое станет его собственная жизнь.

Марион говорил долго, а Деян всё это время следил за часами в его руках. Но песчинок за всё это время упало не больше трёх, а значит прошло лишь только три ша.

"Поистине удивительно". - подумал мальчик, но между тем воскликнул:

— Если идёшь воевать, то негоже жаловаться потом. Никто не тащит никого насильно и за службу платят огромные деньги, так, что жаловаться будет лишь слабак.

Но Марион усмехнулся.

— Слабак? Тогда сын, потерявший силы и отправивший все деньги старой матери, а сам уже простившийся с жизнью, слабак? А ведь ему только пятнадцать. Он не успел в этом мире ничего, но уже вынужден покидать его. Неужели он слабак? Или отец семейства, который отправил все кровно заработные деньги жене и детям, а сам был не в состоянии даже доползти до тенька, чтобы не лежать последние ша жизни под палящим солнцем. Неужели и он слабак?

Деян слушал каждое слово мужчины, но не осмелился, что-либо возразить. Да и было ли тут чем возразить?

— Ни один из них не слабак, ведь до конца они старались