шею. Сжимает их изо всей силы. Шея теплая и мягкая, а глаза Биргитты, большие и круглые, вываливаются из орбит. Лицо Дана будет последним, что она видела в жизни.

Слабые руки старика наносят Дану удар за ударом по голове, но его удары почти совсем не чувствуются, они словно трепет птичьих крыльев.

Дан их полностью игнорирует. В этот момент во всем мире существуют только он и Биргитта. Он кладет ее на зеленое сукно игорного стола. Теперь этот миг позади – та секунда, в которую женщина поняла, что все кончено, что она сейчас умрет, а причина этого он, Дан. Он старается сохранить в памяти каждое движение ее лица. Потому что знает, это воспоминание принесет ему наслаждение еще много раз.

Мужа Биргитты он отдает на растерзание одному из новорожденных с прогулочной палубы. Вскоре и ему пришел конец.

Когда Дан выходит в галерею, за ним поднимаются еще несколько новорожденных. Они идут следом.

Его голодная армия. Его послушные дети. Его подданные.

Адам ждет его у входа в ресторан «Буфет „Харизма"». Он жестом останавливает новорожденных последователей Дана, вид у него ужасно самодовольный, и в глубине души Дана мелькает тень раздражения.

Да, конечно, все началось с Адама. Но без Дана ему не удалось бы сделать так много. Он и сам это признает. Без его помощи Адам не смог бы отрезать «Харизму» от внешнего мира, чтобы их никто не беспокоил. Он не знал бы, какой шаг предпринять дальше.

– Ты слишком много съел, – говорит Адам. – Я предупреждал. Тебе будет плохо.

Дан чувствует, как обе группы новорожденных рассматривают их. Интересно, что они понимают.

Нужен ли ему вообще Адам? Он может научить его чему-то еще? Кажется, что нет. Дан думает, что ему уже никогда никто больше не понадобится.

– Не беспокойся за меня, – отвечает он. – Но спасибо за заботу.

– Я беспокоюсь за план. Ты справишься некоторое время сам?

– Да, почему бы мне не справиться?

– Хорошо. Я пока поищу мать.

– Давай.

«Твоя милая мамочка. Конечно, оказалось не так просто перерезать пуповину, как ты думал», – думает Дан.

Он достает карточку-ключ. Но рука зависает в воздухе над замком двери, ведущей в помещения для персонала.

Дана окутывает волнующий запах, трудно поверить, насколько он знакомый. Естественно, именно так она пахнет. Просто он раньше не отдавал себе в этом отчета.

Спазм в груди заставляет кровь течь быстрее, коже становится жарко. И Дан снова обращается к Адаму:

– Мне нужно кое-что закончить.

Гладкий лоб мальчика хмурится.

– Что?

«Не твое дело», – думает Дан.

Он не обязан объясняться с этим мальчишкой. Если они будут сотрудничать, то Дан не собирается довольствоваться ролью подчиненного с самого начала. Если один раз дать трахнуть себя в задницу, можно ожидать, что это повторится, и не раз.

– Иди ищи мамулика. – Дан убирает карточку в карман.

Он идет к мужскому туалету и спокойно открывает дверь. Его накрывает множество синтетических запахов: моющие средства, дешевое мыло, ароматизирующие таблетки с цитрусовым запахом в писсуарах. Но ее запах тоже отчетливый.

Подошвы ботинок громко стучат по кафельному полу, и Дан знает, что она слышит эти тяжелые шаги.

За ним следом идут новорожденные. Они шумно принюхиваются. Некоторые из них еще голодные. В общих помещениях уже осталось мало еды. Большинство тех, кого не укусили, спрятались в каютах. Но Дан покажет своим последователям, где найти закуску.

Он видит в зеркале над раковиной свое отражение. Переполненные кровью сосуды в глазах полопались и стали красными.

Дан поворачивается лицом к тонкой двери кабинки. Слышит, как она пытается не дышать. Она знает, что попалась. Шансов у нее никаких нет. Ее запах с каждым ударом сердца становится все более звериным.

Дан становится ближе к двери. Так, чтобы его ботинки были видны с той стороны.

Слышен судорожный вдох, она больше не может не дышать.

Он наслаждается моментом.

Вот она, божественная справедливость. И он сам себе Бог.

Альбин

Как только за ними захлопнулась стальная дверь в конце коридора, на лестнице раздался грохот металла. Альбин не может удержаться, чтобы не посмотреть вниз.

К перилам лестницы наручником прикован мужчина. Альбин видит его блестящую лысину и широкую спину.

– Пойдем. – Калле тянет мальчика за руку.

– Это один из них? – спрашивает тот.

– Нет, я совсем недавно с ним разговаривал.

– Все те монстры тоже когда-то были нормальными людьми. – Лу становится рядом с Альбином. – Почему тогда его приковали, раз он такой безобидный?

– Иногда так делают, когда больше нет места в камерах вытрезвителя.

– Так что, можно поступать с людьми? Это ненормально.

– Это делается ради них самих, – отвечает Калле, но Альбин видит, что на самом деле он так не считает.

– Если эти монстры сюда проникнут, то у него не будет вообще ни одного шанса спастись, – замечает Лу. – Не хотела бы я так сидеть, будто поданная на блюдечке.

Альбин снова смотрит вниз. Мужчина поднимает голову. Смотрит им в глаза.

– Вот ты где! – кричит он. Наручник снова гремит о железный поручень. – Нашел ключ или нет?

– Нет, не нашел.

Мужчина встает как вкопанный, с поникшими плечами.

– Черт бы тебя побрал! Черт, черт, черт! Что мне остается? Только сидеть вот так и ждать, пока корабль утонет? Ты так считаешь? Я позабочусь о том, чтобы газетчики узнали, как вы тут обходитесь с пассажирами. Или вы именно поэтому хотите всех утопить, чтобы никто ничего не узнал?

– Я попробую найти кого-то с ключом, – кричит Калле. – Но мы не собираемся тонуть.

– Что-то явно происходит. Я слышал объявление по громкой связи, что персонал срочно собирают по причине чрезвычайной ситуации.

– Вам нет причин беспокоиться, – заверяет Калле.

Лу смотрит на Альбина. Оба они знают, какая это вопиющая ложь.

– Пойдемте. – Калле кладет руки детям на плечи.

Но Альбин не может сдвинуться с места. Прикованный мужчина начинает плакать.

– Говорила мне Лиллемур, что не надо ехать в этот круиз, – причитает он так тихо, что Альбину почти не слышно слов. – Она всегда так боялась всего, что связано с водой. Никогда в жизни она не была на пароме. Но теперь я хочу, чтобы она была рядом со мной… Ну, разве я не эгоист после этого?

Альбин отворачивается. Ему кажется, что вся «Харизма» обрушивается на них. Скоро здесь не останется ничего живого.

– Мы не утонем, не бойтесь, – повторяет Калле.

В этот раз Альбин с Лу идут за ним. Он открывает стальную дверь, и они слышат раздающиеся оттуда громкие