только что пробудилась. Кончики пальцев ног скользят по полу палубы в поисках опоры, она пытается встать на ноги, несмотря на совершенно немыслимую позу.

Пара новорожденных охотятся за загорелым мужчиной в ярко-зеленой майке. Он кричит «Помогите!» и бежит к Дану, словно тот его спасение. Крики переходят в сдавленные стоны, когда новорожденные все же настигают свою жертву. Они хватают мужчину за руки и тянут в разные стороны, дерутся за добычу между собой. Несчастному удается вырваться, он смотрит на Дана в ожидании помощи. Но помощи нет. И в конце концов мужчина, перепрыгнув через бортик, исчезает в темноте. Один из новорожденных неуклюже перелезает через заграждение и устремляется за ним. Второй остается стоять и провожает Дана взглядом, когда тот проходит мимо.

Стеклянная дверь, ведущая внутрь корабля, открыта. Дан слышит, что новорожденный идет за ним. Внутри воздух теплый и влажный, пропитанный испарениями теплых тел, которые лежат у входа в «Клуб „Харизма"».

Дан идет вниз по лестнице. Один из новорожденных, старик, которого Дан видел в клубе, стоит на четвереньках. Человек, над которым он склонился, еще дышит, но вот-вот умрет. Ноги, одетые в брюки цвета хаки, дергаются в судорогах. Новорожденный поднимает голову. Его губы в крови. Когда Дан проходит мимо, он медленно поворачивает голову и долго смотрит ему вслед.

Дан идет по галерее восьмой палубы. Еще несколько тел лежит на полу у входа в «Старлайт». Обернувшись, Дан видит, что старик и новорожденный с палубы смотрят на него выжидающе.

Снова он чувствует эйфорию. Именно это Адам обещал ему. Дану достаточно просто быть, чтобы все следовали за ним. Он и Адам – два безусловных лидера для новорожденных. «Харизма» – их Гамельн[15], а они крысоловы с дудочкой.

Дан слышит, что где-то есть люди, которые пытаются не издавать звуков. В казино два человека дышат в одном темпе. Все быстрее и все более поверхностно. Он чувствует запахи старых людей – больной плоти, кислого пота и мочи.

Запах одного из них ему знаком. И Дан не может удержаться от соблазна, заглядывает внутрь.

Из-под игорного стола торчит пара толстых голеней в грубых мокасинах.

Дан подходит ближе. Садится на корточки. Отодвигает в сторону высокий стул крупье.

Там прячется старуха в тесной одежде, вся мокрая от пота. Рядом притулился старик, он потерял жилет, и рубашка бесформенно болтается на тощем туловище. Его артрозная рука выглядит маленькой и слабой в огромном кулачище старухи; кажется, что она вот-вот сожмет мужскую руку и переломает все кости.

Они смотрят на Дана глазами, полными ужаса, но видят в сумерках очень плохо. Зато Дан все видит прекрасно.

– Боже мой, неужели это Биргитта из Грюксбу? – Дан широко улыбается. – Так вы представляли себе рубиновую свадьбу?

Получилась потрясающая пародия на того Дана Аппельгрена, который незадолго до этого стоял на сцене. Он почти чувствует, как парочка расслабилась.

– О, Господи Иисусе, Земли и Неба Вседержитель, – шепчет Биргитта на своем певучем диалекте и всхлипывает. – Мы подумали, что опять кто-то из них.

– Тс… – Дан протягивает ей руку. – Пойдемте, я провожу вас в каюту.

Новорожденные нетерпеливо толпятся у входа.

Биргитта только качает головой и шепчет:

– Нет, они повсюду.

– Ничего страшного, – заверяет Дан. – Все под контролем.

Биргитта смотрит на мужа. Он кивает.

– Все образуется. Помощь уже идет, мы изолировали всех больных, – уверяет Дан.

– Но мы только что слышали… – начинает Биргитта.

– Все закончилось. Пойдемте. Вы не можете оставаться здесь вечно.

– Вы уверены, что это безопасно? – Старик говорит на еще более выраженном диалекте, хотя казалось бы, что это просто невозможно. – Действительно все закончилось?

– Мы видели такое, что вы просто не сможете поверить… – Биргита вздрагивает.

– Я тоже, – отвечает Дан. – Но опасность миновала.

Ему приходится сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. Один из новорожденных лязгает зубами. Горы мяса у входа в «Старлайт» шевелятся. Дан слышит причмокивание. Но ясно, что Биргитта не слышит всех этих звуков. В глубине души она решила положиться на Дана.

Он приглашает их жестом выйти и улыбается при этом так широко, что распухшие щеки почти закрывают уши.

И Биргитта протягивает Дану руку.

Он помогает ей встать. Обнимает ее за мясистые сутулые плечи. И женщина начинает плакать, громко всхлипывает, закрывая лицо руками и уткнувшись Дану в грудь.

Старик осторожно вылезает из их незамысловатого укрытия. Суставы его скрюченного тела то и дело скрипят и пощелкивают, когда он осторожно встает, держась рукой за край стола.

– Я вообще не понимаю, что такое случилось, – причитает Биргитта. – Все было хорошо, мы так приятно проводили время, а потом начался настоящий кошмар… Мы очень испугались…

– Конечно, я понимаю. – Дан почти мурлыкает. – Естественно, что вы испугались. Но в любом случае, мы есть друг у друга.

Биргитта кивает, теперь все ее тело сотрясается от рыданий.

– Если бы что-то случилось с Биргиттой, я не знаю, что бы я делал… – Старик утирает слезы.

– Да, я понимаю, – кивает Дан. – Хотя мне и не довелось испытать настоящей любви. В наши дни она редко встречается.

Он все крепче сжимает в объятиях женщину. Биргитта замирает в середине всхлипывания.

– Ты, конечно, что угодно сделал бы ради Биргитты? – спрашивает Дан, не сводя пристального взгляда со старика.

– Да, естественно.

Биргитта пытается освободиться из объятий Дана. Ей жарко. Дана обдает новой волной запах ее пота.

– Да, такие, как вы, всегда так говорят. Но ты на самом деле мог бы пожертвовать собой ради нее?

– Отпустите меня, пожалуйста, – выдавливает из себя Биргитта.

– У тебя будет шанс доказать свою преданность этой женщине. Если ты действительно ее так любишь, то я отпущу ее и съем вместо нее тебя.

– Отпустите… меня… – хрипит Биргитта.

Дан сжимает женщину все сильнее, ей уже нечем дышать, она не может даже пошевелиться.

– Ну, что скажешь? Как поступим?

– Отпусти ее. – По щекам старика струятся слезы.

– Я больше не голоден, – продолжает Дан, в то время как Биргитта пытается вывернуться из его рук. – Смерть будет очень медленная и мучительная. Намного больнее, чем ты можешь себе представить. Но у тебя есть шанс ее избежать. Просто скажи одно слово, и я съем Биргитточку.

Старик, кажется, заколебался.

«Скажи это, – думает Дан. – Скажи это, чертов старикашка, и это будет последнее, что Биргитта услышит в этой жизни».

Старик качает головой:

– В таком случае убей меня, проклятый дьявол.

Дан ненавидит его в эту минуту. Он лживый притворщик.

Пора уже с этим заканчивать. Но Дан совсем не хочет крови Биргитты. Ему даже не любопытно попробовать ее на вкус.

Дан кладет руки Биргитте на