Все уже кончено. Лори сделал попытку, я ему отказала. Расскажу Фитцу об этом когда-нибудь.

Прямо сейчас я хочу забыть, что это вообще случилось.

Но легче сказать, чем сделать, особенно, как только выяснилось, что Лори не позволит мне забыть.

Войдя в лекционный зал в среду, он первым делом находит меня таким ледяным взглядом, что дрожь бежит по спине. Затем отворачивается и приветствует остальную часть группы широкой улыбкой.

– Угадайте, какой сегодня день, мальчики и девочки!

В помещении раздается хихиканье, в основном женское. Сидящая впереди меня Нора шепчет что-то одной из своих подруг, и они обе смеются. За последние несколько недель она поостыла, стала посылать меньше презрительных взглядов и колких замечаний в мою сторону. Видимо, смирилась с тем, что я «любимица» Лори и никакие нападки на Шанель не заставят его ненавидеть меня.

Мне следует предупредить ее, что ненависть Эрика Лори легко спровоцировать, не пустив его язык в свой рот.

– Как вы знаете, сегодня я раздаю ваши работы по промежуточному экзамену.

Слышится возбужденный шепот, смешанный со стонами и взволнованными голосами.

– Не волнуйтесь, по большей части вы все справились отлично. Много интересных работ. Мисс Риджуэй, читать вашу было особенно увлекательно.

Нора в шоке вскидывает голову. Впервые он выбрал ее, чтобы похвалить. Я не вижу ее лица, но думаю, что она смущенно покраснела.

– Вместе с тем, – продолжает он, – я заметил у некоторых из вас нарушения основных принципов оформления работы, например, правильное цитирование источника или разделение на параграфы. Я считал, что вся нужная информация указана в учебных пособиях.

Он открывает портфель и достает ноутбук, который ставит на стол рядом с кафедрой.

– Я пришел к выводу, что порой, чтобы научить студента делать что-то правильно, полезно показать, как выглядит неправильный вариант. Поэтому мы рассмотрим две работы, каждая из которых получила двойку с минусом, и выясним причины такой оценки. – Он подмигивает. – Не волнуйтесь, эти работы были написаны по курсу истории костюма, который я преподавал в Калифорнийском университете пару лет назад. Как правило, я использую одни и те же темы. Всему виной лень.

Его шутка вызывает еще больше смеха.

– Давайте начнем с работы по теме «Эволюция нью-йоркской моды», – склоняется он над ноутбуком.

Внутри меня все холодеет.

Это ведь просто совпадение, так? Он же сам сказал, что, как правило, использует одни и те же темы. С тревожно сжимающимся желудком я жду, когда работа появится на экране проектора.

А затем она появляется, и тошнота подступает к горлу, и я почти задыхаюсь от желчи.

Буквально полсекунды на экране видна титульная страница, а затем Лори быстро перелистывает на следующую.

Но и доли секунды мне достаточно, чтобы разобрать свое имя на титульном листе. Дата внизу четко указывает, что работа была написана и представлена в этом семестре. Калифорнийский университет, как же!

И не только я успела это увидеть. Бен, мой кустистобровый сосед по ряду, бросает на меня странный взгляд. Нора оборачивается и хмуро смотрит на меня, прежде чем снова отвернуться.

– Как вы видите, у студентки много нарушений основных принципов оформления. Взгляните на тезис – она очень четко описала план работы и порядок изложения информации. И при этом следующий же параграф не соответствует этому плану…

И он продолжает в том же духе разносить в пух и прах работу, над которой я трудилась последние два месяца. Над которой проливала слезы. С каждой секундой к моим щекам все больше приливает кровь. Меня тошнит все сильнее и сильнее. Одногруппники видели мое имя на титульном листе. По крайней мере, большинство из них. Они знают, что работу написала я. Лори сделал это нарочно и теперь подмигивает, ухмыляется и, черт возьми, развлекается, препарируя мою работу.

– Как видите, студентка слышала звон, но не узнала, где он, если можно так выразиться.

Нора хихикает. Бен сочувственно смотрит на меня.

Я отчаянно пытаюсь не заплакать. Пристально смотрю на свои руки, сцепленные на коленях. Не хочу, чтобы Лори знал, что почти довел меня до слез. Я отказываюсь показывать, что его попытка унизить меня сработала.

Самодовольный ублюдок теперь указывает на орфографическую ошибку, которую я пропустила во время корректуры. Фитц тоже ее пропустил.

– Это не детский сад. Это университет Лиги Плюща. На орфографию тоже нужно обращать внимание, детки.

Вскакиваю на ноги. С меня хватит. Я слышала достаточно. Трясущимися, как ветви дерева в ураган, руками собрала свои вещи и спешу к проходу.

Лори продолжает говорить, а я открываю дверь и выхожу из лекционного зала. Успеваю преодолеть полпути по коридору, когда кто-то зовет меня по имени.

– Саммер, подожди. – Бен бросается ко мне с выражением озабоченности на лице. – С тобой все в порядке?

– Не совсем. – Я несколько раз сглатываю, снова пытаясь подавить слезы.

– Выходка Лори выглядит чертовски странно, – ровным голосом говорит Бен.

– И не говори.

– Тебе нужно доложить об этом заведующему кафедрой.

– И что я скажу? – с сарказмом интересуюсь я. – Привет, у меня двойка с минусом по промежуточному экзамену. Увольте профессора.

– Нет, но ты можешь сказать, что он унизил тебя перед одногруппниками и намекал, что ты бездарность и…

– Извини, – перебиваю я, потому что едва держу себя в руках, – но мне нужно идти.

– Саммер.

– Бен, пожалуйста. Просто забудь. – Я указываю на двери. – Возвращайся обратно и жди результатов своего экзамена. Держу пари, ты справился отлично.

– Саммер. – Он сердито качает головой. – Это же несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива. – Мой голос срывается. – Но мне приятно, что ты вышел следом за мной. Правда. Ты хороший парень. Спасибо.

Пожимаю ему руку и ухожу.

* * *

Дома я застала Фитца сидящим за письменным столом. Он работает в наушниках и стучит по игровому контроллеру, подключенному к компьютеру. По крайней мере, мне кажется, что тот подключен. Я не очень разбираюсь в его игровой установке. Однажды он попытался объяснить мне, но все уже вылетело из головы.

Сдергиваю наушники, заставляя вздрогнувшего Фитца повернуться в мягком кресле.

– Черт, ты напугала меня, детка. – Заметив выражение моего лица, он становится обеспокоенным. – Что случилось?

Я делаю медленный, ровный вдох.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем, и ты должен пообещать, что ответишь честно.

– Хорошо… – настораживается он.