– Он мне доверяет.

– Тебе? – Вилар рассмеялся. – Похоже, ты ещё не полностью оправилась после болезни.

– Я абсолютно здорова, – сказала Малика и с умоляющим видом сложила перед собой ладони.

По ослепительно синей глади медленно плыли облака. Солнце играло в прятки: выныривая из-за белоснежной пены, озаряло ярким светом автомобиль и вновь скрывалось, заставляя воздух потемнеть.

Вилар поглядывал на Малику. Она битый час смотрела на густые кустарники и раскидистые деревца, растущие на обочинах колеи. Но что-то подсказывало: её взор был устремлён не на пейзаж, а вглубь себя.

– Жарко, – не выдержал молчания Вилар.

Малика улыбнулась:

– Привыкайте. Это надолго.

– Я думал, ты меня не услышишь.

Она вновь уставилась в окно. Нет… Только не это!

– Можно тебя попросить?

Малика повернулась:

– Попросить? Меня?

– Обращайся ко мне на «ты».

– Я должна была догадаться. Сначала по имени, затем на «ты»…

– Мне нравится, как ты говоришь. Будто есть продолжение.

Она потупила взгляд.

– Расскажи о себе.

– Что именно?

– Всё, что позволит узнать тебя лучше.

Малика пожала плечами:

– Хорошо, слушайте.

И сказал Он: «Здравствуй!»

Юноша ответил: «Мы не знакомы» – и ускорил шаг.

«Что тебе мешает ответить на моё приветствие?»

«В любом приветствии скрыт смысл».

Он сказал: «Что тебя насторожило?»

«Приветствие незнакомых людей обязывает к знакомству».

«Ты не хочешь знакомиться?»

«Мне нечего рассказать о себе. Я слишком молод».

Он спросил: «Куда держишь путь?»

«К осуществлению мечты».

«Ты идёшь очень быстро. Я еле догнал тебя».

«Боюсь, мечта окаменеет».

Он сказал: «Ты прав. Скорость крушит камень. Стремление крошит неуверенность. Движение приближает к совершенству. Нам с тобой по пути».

Юноша кивнул: «Возможно. Если твои помыслы чисты и непредвзяты».

И сказал Он: «Я знаю тебя! Здравствуй!»

Юноша улыбнулся: «Здравствуй!»

Знакомство не требует взгляда назад. Достаточно вместе смотреть вперёд.

– Философское эссе? – спросил Вилар.

– «Откровения Странника». Священная книга древних народов Грасс-Дэмора. Но разговор не о том. Я только хотела сказать: чтобы узнать друг друга, совсем не обязательно говорить о прошлом.

– Давай поговорим о будущем.

– Посмотрите, как красиво! – воскликнула Малика и указала на колосящееся поле. – Что это?

– Озимые. Рожь.

– Бог мой! Рожь…

– Остановимся?

– Поехали быстрее! Вот за этой волной.

Подпрыгивая на кочках и оседая в ямках, автомобиль полетел вдоль бурливого золотистого моря.

– Господин Вилар! Я вам так признательна. Если бы не вы, я бы никогда не увидела эту красоту.

– Честно говоря, ты меня удивила. Ты же столько знаешь.

– Из книг. – Малика вновь указала в окно. – Что там написано?

Вилар затормозил возле столбика с прибитой доской. Надпись гласила, что они едут по землям виконта Диезы.

– Знаю я этого виконта, – проговорила Малика, когда автомобиль покатил вдоль поля. – Не лично его, а про его порядки.

– И что ты знаешь?

– На его землях находится семь селений. Они скопом обрабатывают поля и сады. Виконт отдаёт им половину урожая.

– Неплохо, – сказал Вилар.

– Селяне голодают. Они продают свою долю, чтобы заплатить виконту земельный налог.

– Если бы им не нравилось, они перебрались бы в другое селение. Их никто не держит.

– Не держит, – согласилась Малика. – Только дом продать нельзя. Он стоит на чужой земле. Можно разобрать по дощечкам и унести на горбу. Хотя, куда? У многих дворян даже полей нет. Живут себе за границей, а с селян получают земельную ренту. А те сезонниками бродят по свету.

– Откуда ты это знаешь?

– А вы посидите на кухне, когда прислуга обедает, ещё не то услышите. – Малика опустила голову. – Прошу прощения, маркиз Бархат. Я не должна была так говорить.

Вилар вёл машину, глядя то на поля и сереющие вдали посёлки, то на полуразрушенные особняки и заброшенные земли. На подъезде к столице вид за окном изменился. Всё вокруг зазеленело, заколосилось. К ухоженным замкам вели сносные дороги, но их перекрывали шлагбаумы, возле которых стояли стражи.

Ближе к вечеру автомобиль покатил по Ларжетаю. Окружённые скверами старинные особняки, опрятные дома, магазины, рестораны, ну и, конечно же, отделения тезарского банка. Столица нищей страны мало чем отличалась от любого провинциального городка в Тезаре.

– Даже не верится, что мы до сих пор в Порубежье, – произнёс Вилар, разглядывая новые машины и модно одетых горожан.

– Сейчас прямо и второй поворот налево, – проговорила Малика. – Мун, сказал, что там неплохая гостиница.

Вилар остановил автомобиль возле трёхэтажного здания. Вероятно, в далёком прошлом дом являл собой архитектурную достопримечательность города. Сейчас высокие окна обрамляли остатки лепнины, стены растрескались. Колонны в виде скрученных спиралей клонились в разные стороны. Возле двери лежали две каменные собаки с обломанными ушами и отбитыми мордами.

Малика растерялась:

– Мун сказал, что гостиниц в Ларжетае немного. Больше постоялых дворов при трактирах и питейных домах. Иностранцы редко посещают Порубежье. Если вам не нравится, можем поискать другую.

– Нравится, – проговорил Вилар и вышел из машины.

Просторный вестибюль встретил мерклым светом и звенящей тишиной. Широкая лестница, взбегая на верхние этажи, раскидывала в стороны, как крылья, балконы с замысловатыми перилами. На ступенях лежала серо-зелёная дорожка; причиной её серости был не оттенок цвета, а грязь. Стены были покрашены лет двадцать назад, если не больше. На потолочных карнизах колыхалась паутина. Бронза на старинных бра потемнела, в люстре под высоким потолком горели не все лампы.

Из-за конторки в углу вестибюля вышла полная женщина средних лет. Заправила за ухо рыжий локон и, проигнорировав спутницу Вилара, низко присела:

– Мой господин…

Он поставил саквояж и чемоданчик возле конторки, повернулся к Малике:

– Если тебе не нравится, можем поискать другую гостиницу.

Хозяйка заведения торопливо присела перед Маликой. Та смутилась и потупила взор.

Через пять минут Вилар поднимался вслед за носильщиком по лестнице, крутя на пальце кольцо с тремя ключами и чувствуя затылком прожигающий насквозь взгляд Малики. Пройдя по балкону верхнего этажа, скрылся в глубине коридора из поля видимости хозяйки гостиницы и замедлил шаг:

– Почему ты злишься?

– Я не злюсь, – сказала Малика. – Я думаю, где мне теперь ночевать.

– Я почти ничего не знаю о Порубежье, и у меня к тебе куча вопросов. Почему я должен бегать из своей комнаты в твою и обратно?

– Разговаривать можно на улице. Или в вестибюле.

– Я не мальчик, чтобы вести беседы на скамеечке, и не лакей, чтобы ждать тебя в коридоре. Я поступил так, как счёл нужным.

Открыв дверь, Вилар пропустил Малику в комнату и бросил носильщику монету.

Никаких излишеств: местами протёртый, но чистый ковёр, невысокие кресла, круглый столик, графин со стаканами, торшер с кремовым абажуром.