– Тед Стэнуин мне во всем признался, – выпаливаю я, лишь бы не дать ей уйти из залы.

Мне нужно как-то объяснить, откуда я обо всем знаю. Дарби слышал, как утром Эвелина горячо спорила со Стэнуином, а значит, шантажист как-то во всем этом замешан. Впрочем, он замешан во всем, что происходит в Блэкхите, так что мне должно повезти.

Эвелина напряженно замирает, как олень, услышавший хруст ветки в чаще.

– Он сказал, что сегодня вечером у пруда вы совершите самоубийство, – объявляю я, всецело полагаясь на то, что Стэнуин слывет всезнающим хранителем секретов. – Простите мою прямоту, мисс Хардкасл, но если бы вы действительно хотели наложить на себя руки, то сейчас лежали бы в гробу, а не изображали бы из себя радушную хозяйку перед людьми, которых вы презираете. Далее, если вы хотели сделать это у всех на виду, то почему бы не застрелиться посреди бальной залы? Причину этого я понял, лишь когда сам подошел к берегу пруда и увидел, как там темно. В темноте легко выбросить кое-что в озеро.

В ее глазах сверкает ледяное презрение.

– И чего же вы хотите, мистер Раштон? Денег?

– Нет, я хочу вам помочь. Мне известно, что вы собираетесь в одиннадцать часов выйти на берег пруда, прижать к животу черный револьвер и упасть в воду. Мне также известно, что на спусковой крючок револьвера вы не нажмете. Выстрелит стартовый пистолет, который вы потом уроните в пруд. Склянку с кровью вы привяжете к длинному шнурку и повесите на шею, а потом разобьете ее рукоятью револьвера, и кровавое пятно создаст убедительное подобие огнестрельного ранения. Жидкость в шприце – смесь снотворного и чего-то расслабляющего, которая поможет вам притвориться мертвой. Доктор Дикки – разумеется, за соответствующее вознаграждение – согласился выписать свидетельство о смерти, избежав таким образом нежелательного расследования. А через пару недель после вашей трагической кончины вы вернетесь во Францию.

Служанки несут к выходу ведра грязной воды, оживленно переговариваются, но, заметив нас, резко умолкают, делают книксен и поспешно удаляются. Эвелина отводит меня подальше.

Я вижу, что она напугана.

– Да, я не хотела выходить замуж за Рейвенкорта, но знала, что родители меня заставят, если я не придумаю, как исчезнуть. Но кому выгодна моя смерть? – спрашивает Эвелина, сжимая сигарету в дрожащей руке.

Пристально смотрю на нее, пытаюсь понять, правда это или ложь, но с таким же успехом можно рассматривать туман под микроскопом. Эвелина так долго всех обманывала, что, даже если она и скажет правду, я не отличу ее от лжи.

– У меня есть только подозрения. Мне нужны неоспоримые доказательства. Поэтому я прошу вас не отказываться от задуманного.

– Вы с ума сошли! – восклицает она и тут же понижает голос, потому что все оборачиваются к нам. – После всего, что вы мне рассказали?

– Ваша жизнь в опасности, пока ваши враги не удостоверятся, что добились своего.

– Я уеду за сотни миль отсюда, там они до меня не доберутся.

– А как вы туда попадете? Может быть, среди заговорщиков – ваш кучер или еще кто-то из слуг. Слухи мгновенно разлетаются по Блэкхиту, и, как только убийцам станет известно, что вы уезжаете, вас немедленно убьют. Сбежать вам не удастся. Поверьте, я могу раскрыть их преступные планы, но для этого мне нужно, чтобы вы мне подыграли. Наведите на себя револьвер и на полчаса притворитесь мертвой. Может быть, таким образом вы избавитесь от необходимости заключать ненавистный союз с Рейвенкортом.

Она прикладывает ладонь ко лбу, закрывает глаза, задумывается.

– Я в безвыходном положении, – наконец произносит она тихим, опустошенным голосом. – Что ж, я исполню вашу просьбу. Но сначала ответьте, почему вы решили мне помочь, мистер Раштон?

– Я полицейский.

– Да, но вы не святой. Никто другой добровольно в такое не ввяжется.

– Считайте, что я делаю это ради Себастьяна Белла.

Ее лицо смягчается.

– Ради Белла? А он как в этом замешан?

– Пока не знаю, но вчера вечером на него напали. Вряд ли это простое совпадение.

– Возможно. И почему вас это волнует?

– Он хочет измениться в лучшую сторону. Обитателям Блэкхита такое желание несвойственно. Я им восхищаюсь.

– И я тоже. – Она окидывает меня оценивающим взглядом. – Ладно, объясните, что я должна делать. Только дайте слово, что я буду в безопасности. Моя жизнь в ваших руках, но без гарантий я на это не согласна.

– Однако вы готовы положиться на мое слово?

– Вся моя жизнь прошла среди бесчестных людей. Вы не из таких. Ну что, дадите мне слово?

– Да.

– Тогда принесите мне что-нибудь выпить. Для храбрости.

– Без храбрости вам не обойтись. Вам придется подружиться с Джонатаном Дарби. У него есть серебристый пистолет, который нам очень нужен.

51

Всех приглашают на ужин, гости рассаживаются за столом, а я прячусь в кустах у пруда. Еще рано, но я должен первым успеть к Эвелине, когда она упадет в пруд. Нельзя допустить, чтобы прошлое меня подвело.

С листьев срываются капли дождя, холодят кожу.

Поднимается ветер. Ноги сводит судорога.

Я меняю позу и только сейчас вспоминаю, что целый день ничего не ел, а мне предстоит непростой вечер. Голова кружится, словно в ней собрались все мои предыдущие воплощения. Их воспоминания теснятся в мозгу, давят невыносимым грузом. Меня терзают их желания, мучают их боли, пугают их страхи. Я уже не человек, а нестройный хор чужих голосов.

Не замечая меня, из особняка выходят двое слуг, несут вязанки дров для жаровен и керосиновые лампы. В жаровнях вспыхивает огонь, прокладывает пылающую тропу сквозь темноту. Последняя жаровня стоит рядом с теплицей. Языки пламени отражаются в стеклянных стенах, и кажется, что в теплице полыхает пожар.

Завывает ветер, хлещет дождь, в окнах Блэкхита загораются огоньки по мере того, как гости следуют из обеденного зала в спальни, а потом направляются в бальную залу, где на сцену поднимаются музыканты. Слуги распахивают двери в сад, из залы выплескивается музыка, волной несется к лесу.

– Вот теперь вы видите их так же, как и я, – негромко произносит Чумной Лекарь. – Все они – актеры, день за днем играющие один и тот же спектакль.

Он стоит у меня за спиной, полускрытый деревьями и кустарником. В неверных отблесках жаровни маска словно бы парит во мгле, как душа, стремящаяся к небесам.

– Вы рассказали лакею об Анне? – шепотом спрашиваю я, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в горло.

– Они меня не интересуют, – равнодушно отвечает он.

– Я вас видел! Сначала у сторожки, с Даниелем, а потом у озера. А теперь Анна пропала. Вы сказали лакею, где она?

В голосе Чумного Лекаря впервые слышна растерянность: