Ох, зря Стражи рвутся покарать злодейку. Ничего она не нарушала. И клана своего не предавала Не было у нее никакого клана. Трикстеры или отпочковали механозародыш от будущей бунтарки, но взрастили его и воспитали по своему… э-э-э… образу и подобию. Или вообще создали из ничего, из своего сверкающего склада химических элементов. И когда настал час, новая Трикстерша, не испытывая никаких угрызений механоидной совести, вышла на сцену, может быть, самого грандиозного спектакля за последний миллиард лет…

Да, но тогда сходство с эринией может оказаться чисто внешним. Шкуркой. Оболочкой. А что внутри? Хотя опять же, М-поле…

Лады, Виг! Гипотеза твоя солидна и остроумна, впрочем, как и все гипотезы, она не стоит ни гроша без проверки экспериментом. А значит, мы сделаем вот что. Под прикрытием Стражей сблизимся с этой Космической Мауглей на максимально возможное расстояние и попробуем вступить в М-контакт. Нет, разумеется, это можно проделать и не приближаясь, но пусть она видит, с кем имеет дело. Пусть это будет еще и визуальный контакт. Фотофоры в фотофоры…

Страшновато. Не за себя даже, а за супругу и бессмертного метафелиция Мафусаила, но, спроси я их сейчас, они бы не одобрили мою боязливость. Что, сказали бы они, зазря мы тащились в эту чертову даль?! А старикан Кьюнард зазря сложил голову на арене Марса?! А наши ребята – Витька Сомов по прозвищу Сом и Гарик Морозов по прозвищу Морж – зазря погибли в драке за Узел?!

Нет, ответил бы я им, разумеется, не зазря!.. Хотя что это я, сам мысленно за них спрашиваю и сам же отвечаю… И Лиз, и Мафу полноценные члены экипажа «Птерозавра-2» – во время столь важного маневра им полагается быть в рубке. А посему, извиняйте, мои дорогие, придется вам прервать ланч и, дожевывая на лету, присоединиться к вашему капитану.

Губы мои шевельнулись, чтобы скомандовать: «Экстренный сбор!», но я так и не сказал ни слова.

Потому что экран телескопа озарился мерцающей вспышкой и на несколько долгих мгновений ослеп.

Инфракрасный выхлоп!

Изображение эринии вернулось; оно теперь подрагивало, телескоп с большим трудом держал его в фокусе, и немудрено: из дюз гостьи торчали неподвижные, напоминающие два голубоватых стилета реактивные факелы, а щупальца были развернуты лепестками диковинного цветка. И сразу же поплыли цифры в окошке дальномера – в сторону уменьшения.

Эриния шла на сближение.

Трикстеры сделали новый ход. Первыми. Не дожидаясь моих решений.

– Боевая тревога!

Да, Шур. Именно так. «Боевая тревога», а не всего лишь «экстренный сбор». Не бойся, Шур, я буду осторожен. И даже не ради целости своей драгоценной шкурки. Со мной Лиз и Мафу. Но… ты сам сказал: «Свобода – это осознанный выбор несвободы…» Я вызвался лететь добровольно, а другого выбора нам могут и не предоставить…

Мой экипаж пакуется в защитные скафандры и занимает места согласно аварийному распорядку. Я слежу за уменьшающимся расстоянием на дальномере, удерживаю от глупостей своих эриний и по мере сил борюсь с соблазном скомандовать «Птерозавру-2» «полный назад». Как борюсь? Очень просто: напеваю под нос любимую песенку, написанную триста лет назад одним поэтом-любителем:

Антарес, говорят, красивая звезда,

Мы полетим, чтоб взять ее себе.

Она красна как кровь, что в сердце нашем бьет,

В том сердце, что осталось на Земле…

Славянский мир. Москва – Донецк. 2002–2006 гг.