– Знаю, – кивнула Анна. – Против очевидного мне нечего возразить. Спасибо, что вы не отвергаете с порога мои подозрения насчет Максвейна.

Фабель внимательно посмотрел на Анну. У нее был измученный вид. Фабель лично никогда не работал под прикрытием, но знал, какой это адский труд. Истощает и физически, и эмоционально. В памяти всплыло лицо Клугманна в комнате для допросов полицейского участка на Давидштрассе. Тогда ему показалось, что нездоровый вид и красные глаза Клугманна – результат злоупотребления наркотиками. На самом деле это было скорее всего следствием нескончаемого стресса. При вскрытии трупа Клугманна нашли следы приема амфетаминов – очевидно, бедняга пытался снять напряжение при помощи успокаивающих средств. У Анны был сейчас такой же нездоровый вид и красные глаза, обведенные темными кругами.

– Вот что, Анна, – сказал Фабель, – я освобождаю вас от всех обязанностей на двадцать четыре часа. Идите домой и отоспитесь как следует.

Суббота, 21 июня, 10.00. Управление полиции, Гамбург

С утра, после нескольких часов сна и холодного освежающего душа, Фабель чувствовал себя не столько бодрее, сколько собраннее.

Как и договаривались, Вернер Мейер в начале девятого доставил в управление Вольфганга Айтеля, а команда под началом Пауля Линдеманна – его сына. Отца и сына посадили в разные комнаты для допроса, но оба наотрез отказались вести беседу без своих адвокатов. Оба негодовали, бесновались и грозили самыми страшными карами «распоясавшимся полицейским». И Фабель знал: если не удастся с ходу обогатить следствие новыми фактами, уличающими Айтелей, то начальство задаст ему такую головомойку, что мало не покажется.

Сила миллионеров Айтелей была видна хотя бы по тому, что в холле управления уже топтался десяток адвокатов во главе с маститым Вилфридом Ваалькесом. Фабель прорысил через просторный холл так быстро, что адвокаты, бросившись к гаупткомиссару, догнали его только у лифта. Фабель крикнул весело: «Доброе утро, герр Ваалькес!» – заскочил в кабинку и был таков. Вслед ему неслась возмущенная тирада Ваалькеса.

Фабель позвонил из своего кабинета Вернеру Мейеру в комнату для допросов:

– Там внизу чертова уйма адвокатов. Скажите Айтелю, что он имеет право на одного. То же касается и его сына. И потом передайте обоих Айтелей ребятам из отдела финансовых и корпоративных преступлений. Пусть они их для нас разогреют.

Затем Фабель набрал номер Сюзанны в Институте судебной медицины. Накануне вечером он позвонил ей сразу после Шпейхерштадта и был поражен искренней тревогой в ее голосе, даже испытал приятный укол вины за то, что кого-то заставляет беспокоиться. Уж сколько лет никто не волновался за его жизнь – разумеется, кроме подчиненных, которым по службе положено переживать за начальника… Фабель заверил Сюзанну, что все в полном порядке, но ему нужно опять в управление полиции, и ей придется спать одной.

Теперь он звонил посоветоваться – обсудить свою новую версию о Витренко.

– Что ж, звучит правдоподобно, – сказала Сюзанна без особого убеждения в голосе.

– Что ты можешь против этого возразить?

– Да вроде нечего. Думаю, ты прав. В основном. Никаких профессиональных аргументов в голову не приходит. Смущает только количество участников.

– Что ты имеешь в виду, Сюзанна?

– Получается, что наш серийный убийца действует не в одиночку. Или даже вообще не действует, а просто руководит убийствами. Помнишь знаменитого Чарлза Мэнсона в Америке? Массовые убийства в двух домах. При этом в первый дом Мэнсон даже не заходил. А из второго улизнул до начала резни, отдав приказ уничтожить связанных жертв после его ухода. Строго говоря, Мэнсон никого собственными руками не убивал. Он был манипулятором, вдохновителем кровавых актов.

Фабель обдумывал слова Сюзанны. Дело Мэнсона он когда-то досконально изучал. Этот негодяй сплачивал свое «семейство» сексом – спал со всеми женщинами в своей группе. Точно так же улавливал души своих поклонниц и Свенссон – спал с ними, превращал в слепое орудие. Так было и с Марлис Менцель, и с Гизелой Фром. Фабель помнил, что в общении с Гизелой он постоянно чувствовал невидимое присутствие Свенссона. Было тяжко видеть, до какой степени она марионетка этого безжалостного чудовища.

Фабель громко вздохнул, отгоняя призраков прошлого.

– Я тоже пока теряюсь в догадках, Сюзанна, – сказал он. – В данный момент мне кажется, что Витренко убивал собственными руками. Если я прав – он воспринимает себя прямым наследником Кровавого Свена, великого любителя приносить человеческие жертвы. Был такой король у викингов, заслуживший прозвище Кровавый. И нужно сильно постараться, чтобы получить такое прозвище от кровавых головорезов! Предтеча российского Ивана Грозного!

Фабель слышал взволнованное дыхание на другом конце провода.

– Бога ради, будь осторожен, Йен. Смотри в оба!

В полдень в кабинет заглянул Вернер Мейер и доложил, что четыре следователя из отдела финансовых и корпоративных преступлений работают парами с Вольфгангом и Норбертом Айтелями.

– Их шеф Маркманн считает, что дело не выгорит, – хмуро добавил Вернер Мейер. – Из Айтелей ничего не вытащить, а на основе имеющихся общих подозрений прокуратура не даст «добро» на обыск в их офисах. С другой стороны, если мы не получим доступа к документам в компаниях «Галиция трейдинг» или «Айтель импортинг», нам не продвинуть дело дальше общих подозрений. Замкнутый круг.

Фабель понимающе кивнул. Ему уже звонил главный прокурор Хайнер Гётц – интересовался, достаточно ли серьезны основания для допроса таких заметных общественных фигур, как Айтели. Фабель работал бок о бок с Гётцем много лет и уважал его. Гётц всегда действовал осторожно и методично и не любил спрямлять углы, когда в следствии что-либо не вытанцовывалось. Фабель знал также и то, что Гётца на пушку не возьмешь: ему нельзя скормить плохо обоснованную версию в надежде на то, что второпях он ни в чем не разберется. Поэтому Фабель крепко рисковал, раскручивая историю с Айтелями, не имея на руках серьезных улик. Единственное, чем мог помочь Гётц, – это не давить, немного помешкать в рамках предоставляемого законом времени и дать гаупткомиссару некоторую свободу действий. В этой ситуации Фабель и не заикнулся о своем желании задержать Максвейна на основе туманных подозрений. Глупо попусту напрягать прокурора. Возможно, Максвейн и без ареста пойдет им навстречу и расколется.

– Ребята Маркманна откровенно говорят, что им не за что зацепиться, – добавил Вернер Мейер. – Они работают без настроения. Им нужны факты и документы…

Фабель остановил его жестом, снял телефонную трубку и набрал номер сотового телефона старшего Витренко. Тот ответил хоть и с акцентом, но на безупречном немецком:

– А, герр Фабель. Добрый день. Не ожидал, что вы позвоните так скоро.

Фабель изложил свою проблему: тупик в деле Айтелей и угроза неприятностей со стороны прокуратуры.

– Мне нужны полновесные факты, чтобы задержать Айтелей и обыскать их офисы. Только через Айтелей мы можем выйти на организацию вашего сына.