Однако обратное путешествие полностью совершить не удалось. Мы прошли по туннелю не так уж далеко в такой кромешной тьме, что, казалось, её можно было осязать, когда меня повернули направо. Я не ударился о стену, но, двигаясь дальше, касался плечом её гладкой поверхности.

— Не знаю, кто ты, Крип Ворланд, — прозвучал голос Грисса из темноты. — Тот бедный глупец, чьё тело я сейчас ношу, сказал, что ты из рода Тэсса. Порода показала себя, к тому же ты имеешь защиту от нашей воли. Но сейчас нет времени разгадывать загадки. Если ты выживешь, то впоследствии подаришь нам прекрасную головоломку. Если выживешь!

Болезненно настороженный ко всему, что окружало меня в темноте, я вдруг почувствовал, что голос его зазвучал слабее, чем если бы он находился рядом со мной. И вот опять меня окружали только темнота и тишина, тишина давящая, как и темнота, ослепившая меня. Не было больше никакого принуждения, я почувствовал себя свободным, будто влияние полностью прекратилось. Но руки мои всё ещё оставались плотно прижатыми к бокам под действием танглера.

Я прислушался, стараясь даже дышать как можно тише, чтобы ни один звук не ускользнул от меня. Ничего… Ничего, кроме ужасного давления окутавшей всё вокруг тьмы. Очень медленно я сделал один шаг от стены, затем другой. Стена была моей единственной точкой отсчёта. Ещё два-три шага, и я подошёл к противоположной стене. Если бы я только мог пользоваться руками! Было бы хоть маленькое облегчение. Но и этого я был лишён.

Обследование, произведённое с немалыми трудностями, показало, что узкое пространство, в котором я теперь находился, могло быть только концом коридора. В то же время я обнаружил, что не могу вернуться тем путём, которым пришёл сюда, если чувство направления не изменило мне. Путь был отрезан, хотя я не слышал, чтобы закрывалась какая-нибудь дверь. Меня окружали три стены. С четвёртой стороны путь был открыт. Но куда он вёл? Возможно, к бесчисленным несчастьям? Всё равно я обязан был выяснить это.

Я медленно, вслепую продвигался вперёд, прижимая правое плечо к стене, чтобы оставался хоть какой-нибудь ориентир. Я не встречал ни дверей, ни проходов — всё та же гладкая поверхность, по которой с лёгким шуршанием скользил мой термокостюм. А стена уходила всё дальше и дальше.

Я устал, но больше всего мне хотелось пить. Жажда иссушила рот и горло так же, как пепельный песок в долине. Осознавать, что несёшь на ремне средства для облегчения любых страданий, было вдвойне тяжело. Я не сопротивлялся тискам танглера. Такое сопротивление бесполезно и могло только ещё больше ухудшить моё положение. Дважды я сползал на пол прохода, такого узкого, что мне приходилось сгибать связанные колени, чтобы сесть, потому что носки ботинок упирались в противоположную стену. А чтобы подняться, требовались такие усилия, что вскоре я твёрдо решил — лучше держаться на ногах до конца и потихоньку брести со слабой надеждой уцелеть. Если бы я опять сел, у меня не нашлось бы больше сил подняться…

Вперёд и только вперёд… Это походило на один из кошмаров, когда человека заставляют идти по непролазной засасывающей грязи, а следом гонится безжалостный охотник. Своего охотника я знал — это была моя собственная слабость.

Действие стало мне казаться каким-то призрачным. Четверо в коронах… Грис Шервин, который не был Грисом… Майлин…

Майлин! Она ушла из моего сознания во время тяжкого испытания в кристальной комнате. Майлин! Но когда я попытался восстановить мысленный портрет её, она предстала предо мной в новом виде. Майлин с длинными рыжими волосами… Рыжие волосы! Нет, у Майлин были серебряные волосы Тэсса, такие же, как ныне на моей собственной голове. Рыжие волосы — женщина с кошачьей короной! Я вздрогнул. Неужели часть того принуждения, потерпевшего ранее поражение, продолжает действовать на меня?

Майлин. Я старательно восстановил её мысленный образ в теле Тэсса. И в отчаянии, не веря, что получу хоть какой-нибудь ответ от девушки, мысленно позвал её. «Крип! О, Крип!»

Ответ был отчётлив и ясен, словно кто-то весело выкрикнул его. Наши голоса после долгих поисков встретились. Я не мог поверить этому, хотя слышал вполне отчётливо. «Майлин?» — если мысленное послание можно передать шёпотом, то именно так я его и отправил. «Крип, где ты? Иди… иди…»

Я не мог ошибиться, это не обман. Она была здесь, очень близко, иначе зов её не был бы таким громким. Я собрался и отправил ответ как можно быстрее:

«Я не знаю, где нахожусь. Вижу только узкий коридор. Вокруг абсолютная темнота».

«Подожди… Позови меня, Крип! Дай мне направление!»Я повиновался, передавая её имя, как мысленное песнопение, зная, что в имени и заключена сила. Имя — это смысл личности, и мысленная передача имени могла служить надёжным якорем.

«Кажется, я поймала… Иди прямо, Крип!»

Мне не надо было повторять, и я пошёл быстрее, хотя всё ещё должен был прижиматься плечом к стене, чтобы не потерять ориентир в темноте. И хорошо, что я так делал, потому что внезапно тьма сменилась ослепившим меня на какое-то время светом. Я прижался к стене и закрыл глаза.

«Крип!»

Крик был таким громким, что она должна была находиться прямо передо мной!

Я открыл глаза. Она и была здесь. Её тёмный мех стал серым от покрывавшей его пыли. Её шатало из стороны в сторону, словно она с трудом держалась на ногах. На виске темнело большое пятно запёкшейся крови…

Я соскользнул по стене и встал на колени, чтобы очутиться поближе к ней, а она упала, точно в ней не осталось больше ни капли сил. Забывшись, я попытался освободиться от уз, но тут же вспомнил о них, потому что сразу же был наказан.

«Майлин!»

Она лежала, положив голову на лапы, распростёртые на камне, почти так же, как лежала на своём месте в каюте «Лидиса». Казалось, усилия, которые она потратила на моё сопровождение, лишили её последних сил.

Было видно, что она страшно голодна и жажда мучает её гораздо больше, чем меня. Но я не мог помочь ей, пока она не освободит меня. А сможет ли она?

«Майлин! На моём ремне… резак…»

Это был один из инструментов, которые непременно имеются у каждого исследователя неизвестных миров.

Открыв глаза, она посмотрела на меня. Затем медленно подняла голову, что явно вызвало у неё боль. Она заскулила и поползла на животе к моему боку.

Подобравшись вплотную, она подняла голову выше. Её покрытая пылью морда тёрлась о мой бок, пока она обнюхивала ремень. Каким грациозным было когда-то это тельце ловкого зверька! Теперь же — неуклюжее и неповоротливое… Ей потребовалось немало времени, чтобы снять резак с крючка, хотя я повернулся к ней как мог и изогнулся изо всех сил, чтобы ей было удобнее.

Резак ещё долго пролежал в пыли (а может, мне это показалось), прежде чем она заставила себя взять его в зубы и поднесла к самой низкой петле моих пут. Дважды резак соскальзывал и глухо ударялся о камень, прежде чем ей удалось нажать на кнопку, приводящую инструмент в действие. Я крайне переживал из-за того, что не мог помочь ей, и только наблюдал за неудачными попытками. Но она упорно продолжала свои усилия, и наконец энергетическое лезвие вошло в плотную ткань нитей танглера достаточно глубоко, и моими мышечными усилиями удалось разорвать сеть.