Она выглядела совершенно потерянной.

– Да… да, конечно, я в полном порядке, – сказала она, ставя тарелку в раковину. – Ник сказал, что сможет отвезти тебя сегодня в школу. Извини, но у меня немного болит голова. Думаю, мне надо прилечь, – сказала она, поцеловав меня в макушку и обняв Николаса за плечо.

Как только она ушла, я спросила:

– Тебе не кажется, что она какая-то странная?

Он повернулся ко мне и подвинул мой стул к своему.

– Немного, но я не думаю, что это что-то серьезное, – сказал он, положив руки мне на колени. – Ты готова? – спросил он.

Пять минут спустя, когда мы выходили из дома, он остановился на углу, где нас никто не мог видеть, и страстно поцеловал меня.

– Ого! Что это было? – воскликнула я.

– Мы не целовались уже семь часов и двадцать пять минут, – сказал он серьезно.

Пятнадцать минут спустя мы подъехали к дверям Сент-Мари.

– Ты заберешь меня? – спросила я.

Он улыбнулся мне и пальцем погладил меня по щеке.

– Конечно, я твой парень, это мой долг, – ответил он с самодовольной улыбкой.

Я засмеялась.

– Это не входит в обязанности бойфренда… У тебя никогда раньше не было девушки, ведь правда? – спросила я.

– Я ждал тебя, – признался он, нежно поцеловав меня в губы.

Мне так понравились его слова, что я не дала ему оторвать своих губ.

– Лучше уходи, если не хочешь, чтобы я тебя похитил на весь день, – предупредил он и крепко обнял меня рукой за талию.

– Увидимся в четыре часа, – сказала я, усилием воли отрывая себя от него. Между нами было невероятное влечение.

– Я люблю тебя, – сказала я ему, выходя из машины.

– И я тебя! Прощай, красавица!

Не успела я дойти до двери, как на меня налетела Дженна.

– Мне так жаль, Ноа, – извинялась она, сжимая меня в объятиях. – Я не знала, что они это сделают, я должна была быть там, чтобы помочь тебе. Они незрелые недоумки! Это давно уже пора прекратить…

– Все в порядке, Дженна, ты не виновата, – успокоила я ее.

– Ты уверена? Тебе было так плохо. Я не знала, что ты так боишься темноты.

– Это детская травма, но сейчас все хорошо. Все кончено, это уже неважно… В этот момент прозвенел звонок, и мы отправились в раздевалку.

Но я ошиблась, что все кончено. По школе поползли слухи, и все смотрели на меня как на марсианку или с сочувствием, что было еще хуже. В столовой я увидела Кэсси в окружении парней, которые засунули меня в шкаф. Меня охватило страшное негодование. Не помня себя, я подошла и вылила ей на голову свой клубничный коктейль.

Прежде чем я успела осознать, что натворила, послышался голос директрисы:

– Мисс Морган, пройдите в мой кабинет, пожалуйста.

Вот черт!

После того как я подвез Ноа в школу, мною стали овладевать мрачные чувства. Мне не давала покоя мысль, что девушка, которую я безумно любил, пережила такое жестокое обращение, что ее чуть не убили. Я решил поехать к отцу в офис. Мне хотелось узнать, что он думает обо всем этом, но особенно меня интересовало, что он может сделать в рамках закона с негодяем, который годами избивал и издевался над его любимой женщиной.

Я приехал в офис Leister Enterprises и сразу же поднялся на верхний этаж. Джанин, секретарша моего отца, знала меня всю жизнь. Она покупала мне подарки на день рождения, возила меня на футбольные матчи, когда отец был занят на работе, а еще она отчитывала меня, когда из школы приходили письма о моем плохом поведении. Джанин выполняла обязанности матери, но никогда не трогала моего сердца, хотя я очень привязался к ней за эти годы.

– Николас, чем обязаны? – спросила она дружелюбно. Джанин была сухопарой женщиной лет шестидесяти. Мой отец держал ее, потому что не было человека более трудолюбивого и преданного, чем она, а еще потому, что не так легко было сработаться с моим отцом. Это рассказывали мне те, кто проходил стажировку в его фирме.

– Привет, Джанин, мне нужно поговорить с отцом. Он здесь? – спросил я.

– Да, он на месте, просматривает одно дело, которое назначено на сегодня после обеда, можешь войти, – сказала она, и я направился к отцу в кабинет.

Я вошел, не постучав. Отец оторвался от чтения документов и посмотрел на меня поверх очков.

– Почему ты здесь? – спросил он серьезно. Он никогда не здоровался со мной.

– Я пришел поговорить с тобой о Ноа, а если точнее, о Раффаэлле, – ответил я, надеясь, что он будет честным со мной хоть раз в жизни. – Ты знал, что творил ее сволочной муж?

Отец молча смотрел на меня несколько секунд, затем положил на стол бумаги, подошел к бару и налил себе коньяк.

– Как ты узнал? – спросил он через минуту.

Значит, он знал.

– Ноа охватывает паника всякий раз, когда она оказывается в темноте. На днях у нее случился такой приступ, и когда она успокоилась, то все мне рассказала, – объяснил я и напрягся, вспомнив, что эти козлы с ней сделали. Хотя это было ничто по сравнению с тем, что совершил ее отец. – Пап, а ты знаешь, что этот ублюдок с ней сотворил? Она чуть не погибла… осколок стекла вонзился ей в живот. Возможно, она не сможет из-за этого иметь детей.

– Я знаю, – признался он, садясь за стол и печально глядя на меня.

– Что именно ты знаешь? – спросил я, поднявшись с места и нервно заходив по комнате. – Ее собственная мать оставила ее вместе с ним! Раффаэлла виновна не меньше, чем он! – воскликнул я, испытывая беспомощную ярость.

– Николас, я не позволю тебе так говорить о моей жене. Ты понятия не имеешь, через что она прошла и как она сожалеет о том, что оставила тогда Ноа с ним. У нее не было ни денег, ни помощи, она страдала от жестокого обращения этого человека долгие годы, ее тело похоже на географическую карту, на которую нанесены сплошные шрамы и синяки. Я не позволю тебе…

– Ноа была ребенком, папа, – прервал я его, сдерживая дрожь в голосе. – Ради всего святого! Она выпрыгнула из окна, спасаясь от отца. Он заслуживает смертной казни!

– Николас, сядь, ты должен знать одну вещь, – сказал он, указывая на стул перед ним.

Я встал позади стула, но не сел.

– Прошло уже больше месяца с тех пор, как его выпустили…

Я почувствовал, как все мое тело напряглось.

– Прошло шесть лет с тех пор, как ему был вынесен приговор. Если бы Раффаэлла написала заявление о его жестоком с ней обращении, ему дали бы больше, но его судили только за преступление, которое он совершил той ночью по отношению к дочери… Девочка очень сильно пострадала от его побоев, но хуже всего было то, что когда она выпрыгнула из окна, осколок стекла попал ей в живот. В этом его не обвинили… видимо, у него были какие-то связи и ему сократили срок. Так вот, он уже на свободе, и Раффаэлла боится, что он попытается связаться с ней. Я совсем недавно узнал об этом и очень разозлился на нее за то, что она мне ничего не сказала. Теперь нужно быть очень осторожными. Я не думаю, что этот человек захочет приблизиться к ним, но все-таки я волнуюсь. Раффаэлла напугана, ей каждую ночь снятся кошмары, она не хочет, чтобы Ноа знала об этом, так что ты должен держать язык за зубами.