— Напомнил, что я в первую очередь должен думать о том, как не навредить вам. Я уж не стал говорить, что на первом месте у меня совсем другое желание.

Софья отвела его руку от декольте — каждое прикосновение, даже самое легкое, отдавалось сладкой дрожью, восхитительным волнением в крови, от которого по всему телу раскатывались жаркие волны.

— Нас могут увидеть из сада.

— Поедете со мной завтра? — Он замер в ожидании ответа. — Софья?

К горлу подступил колючий комок. Она отвернулась, понимая, что каждая уступка желанию, каждый миг, проведенный наедине со Стефаном, — это опасная, рискованная игра с огнем.

Что же будет с ней, когда он уедет? Как переживет она расставание? На какую муку обрекает себя?

— Я уже согласилась принять ваше предложение, — пробормотала Софья.

Он шумно выдохнул и бессильно прислонился к перилам.

— Придет ли день, когда вам не нужно будет сторониться меня?

— Нет.

— Почему?

На этот вопрос она ответить не могла. Не хотела. Если только он поймет, какую власть обрел над ней… Нет. Сама эта мысль была невыносима.

— Сколько вы еще пробудете в Петербурге?

Он ответил не сразу, как будто ее вопрос застиг его врасплох.

— Я еще не определился со своими планами.

— Поместье живет без вас уже несколько недель. Не думаете, что ваше место там?

— За Мидоулендом присмотрит Эдмонд.

Голос прозвучал бесстрастно, но она заметила, как напряглись лежавшие на перилах пальцы. Непредвиденная задержка беспокоила его сильнее, чем он хотел признавать.

— У него и со своим поместьем забот хватает. Да еще и Брианна… — мягко напомнила Софья. — Вы не можете перекладывать на брата свои обязанности.

Он хмуро посмотрел на нее:

— Спешите избавиться от меня?

— В этом нет нужды, — сдержанно ответила она. — Мы оба знаем, что вам нужно возвращаться к своим обязанностям.

— Я здесь не навсегда.

— Ваше место там, в Англии.

Стефан сжал перила так, что побелели костяшки пальцев.

— А где ваше место?

Софья вздрогнула — он задел самую чувствительную ее струну. Будь она юной девушкой, невинной и мечтательной, она, наверное, ухватилась бы за надежду, что Стефан сможет предложить ей и любовь, и уверенность в будущем.

Но, слава богу, жизнь уже научила ее тому, что розовые сказки лучше оставлять в детской вместе с игрушками.

— Наверное, я его только ищу.

Почему-то этот ответ пришелся ему не по вкусу. Стефан нахмурился, поджал губы.

— Искать можно не только в России, но и в Англии.

— А когда вы устанете от меня?

— Кто сказал, что я от вас устану? Она покачала головой.

— Как долго длятся обычно ваши романы? Несколько недель? Месяцев?

— У меня еще не было романа с такой женщиной, как вы. — Стефан поднял руку, нежно коснулся ее щеки, убрал за ухо выбившуюся прядку. — Никогда.

Она отвела глаза. Нельзя отвлекаться. Нельзя поддаваться этой нежности, растекаться, как масло под солнцем. Он, может быть, и не хочет думать о неизбежном, о том, что всякое желание когда-нибудь иссякает, но она не должна позволять себе такое легкомыслие.

— Даже если вы захотите продолжать наши отношения, что делать мне, когда вы женитесь? — продолжала безжалостно Софья, преодолевая сжавшую сердце боль. — Может быть, вы поселите меня в каком-нибудь коттедже, подальше от дома, и будете навещать в свободное от супружеских обязанностей время?

Стефан оттолкнулся от балюстрады. Коротким, нервным шагом прошелся по террасе. Похоже, о последствиях своего предложения и возможных осложнениях от ее переезда в Англию он еще не думал.

Вернувшись после двух пробежек к ней, Стефан смущенно взъерошил волосы.

— Жениться я в ближайшее время не намерен.

Судя по тону, это заявление должно было подвести черту под неприятным разговором. Но Софья смотрела на дело иначе и позволить ему так легко отмахнуться от проблемы не собиралась. Если он не желает признавать, что их связь не имеет будущего, то ее задача — показать ему это.

— Почему? Вы ведь должны произвести на свет наследника, не так ли? Разве это не ваш долг?

— Это бремя, к счастью, взвалил на свои плечи Эдмонд.

— Возможно.

— Возможно? — Он посмотрел на нее с прищуром. — Вы сомневаетесь в Брианне? Уверяю вас, ребенка она выносит.

— Дело не в ней. Вы не из тех, кто перекладывает ответственность на чьи-то плечи. К тому же вы не сможете долго жить один в большом доме. Вам нужна семья.

Он отвернулся. Снова прошелся по террасе. Остановился.

— Мидоуленд простоял несколько столетий. Как-нибудь переживет еще какое-то время без герцогини.

Софья отвернулась. Ну откуда это чувство безнадежности? Разве она не понимала, что рано или поздно ему придется обзавестись супругой? Разве не смирилась с этим? Как и с тем, что женой станет какая-нибудь молоденькая дебютантка. Огорчаться, расстраиваться, печалиться — глупо.

— Почему вы не женились раньше? — не удержалась она от вопроса, который уже давно не давал ей покоя.

Стефан остановился под фонарем, и лицо его как будто вспыхнуло.

— Вы ведь сами сказали, что ни одна рассудительная женщина за меня не выйдет.

Софья закатила глаза. Какое позерство. Уж ему ли не знать, что такого завидного жениха не найти во всей Англии.

— Женщины склонны о многом забывать, когда появляется шанс стать богатой герцогиней. Нисколько не сомневаюсь, что в желающих броситься к вашим ногам недостатка нет и никогда не было.

— Скажу «да», обвините меня в высокомерии.

— Так почему вы не обзавелись до сих пор герцогиней?

Стефан повернулся к саду, как будто ответ лежал где-то там, под яблонями и вишнями.

Молчание затягивалось, и Софья уже жалела, что задала этот вопрос. Мало того, что-то подсказывало, что ответ придется ей не по вкусу.

— Мне еще не встретилась женщина, которая так же пришлась бы по сердцу моим людям, как и моя мать, — сказал он наконец так тихо, что она едва расслышала.

— И которая заняла бы ее место в вашем сердце, — прошептала Софья и шмыгнула носом — странно, но слезы подступили к глазам.

Предчувствие не обмануло, ответ и впрямь пришелся не по вкусу.

Как можно заботиться о другой, когда в сердце остался призрак той, которую потерял раньше.

Стефан шагнул к ней. Нахмурился. Потер лоб.

— Мы обсуждали наше будущее, а не какую-то мифическую жену.