Корим удовлетворённо кивает.

— Мы приносим тебе благодарность за спасение нашего отца и то, что ты сделала для рода Босвари. На нас перед тобой долг жизни, Рамина Сэйнар. Как мы можем искупить его?

— Я хочу, чтобы вы поклялись сохранить в тайне то, кто я на самом деле, — прошу твёрдо.

— Ты уверена? Долг жизни целого рода стоит гораздо большего.

— Уверена. Мне лично больше ничего не нужно. Я уже получила то, ради чего пришла в этот мир. Большего вы мне дать всё равно не сумеете.

Корим уважительно склоняет голову. И внезапно опускается на одно колено.

— Я, Корим Босвари, жизнью и силой клянусь любой ценой сохранить в тайне то, что в теле моей племянницы Мирэнхаш теперь обретается душа из другого мира, — торжественно и веско произносит он. В моём солнечном сплетении мягким касанием отзывается магия.

А дальше под моим недоумённым взглядом на колено опускается Гедаш Босвари и произносит аналогичную клятву. Поднявшись же, поднимает мёртвый взгляд на моего мужа.

— Я плачу по счетам, Сэйнар. Моё официальное отречение от трона в пользу брата будет озвучено, как только король придёт в себя.

На этом он, не прощаясь, уходит, оставив нас наедине с немного опешившим Коримом. М-да. Теперь уж точно быть Мэл королевой. Бедные босварийцы. Их устои пошатнутся.

Будущий король устало садится в кресло. Шумно выдыхает, потирая переносицу.

— Поздравляю, — произносит Тайрэн с некоторой долей сочувствия, устраиваясь на подлокотник рядом со мной и обнимая меня за плечи.

— Я не ожидал, что он сделает это, — признаётся Корим. — Никогда не думал, что увижу, как на глазах седеет мой брат. Он читал досье на Рифата, про его изыскания, то, что этот подонок творил с Солей, выводы целителей о воздействии магии крови на Лалерин… Гедаш всегда считал себя правым, оправдывал целями средства… А теперь в нём что-то сломалось. Бесы!!!… — Он зарывается руками в волосы. — Мирэн… Я не был хорошо с ней знаком… и вот думаю, мог ли помочь чем-то? Мог ведь… Ей, Сольхиаль. Если бы знал…

— Вы можете помочь другим, — шепчу, прижимаясь щекой к руке мужа. Уверена, что Корим это сделает. Пускай не сразу. Пускай постепенно. В один день сломать сложившиеся за века традиции и нравы не сможет даже король, но то, что этот мужчина готов нести изменения в жизнь своего народа, я просто знаю.

Он ничего не отвечает. Лишь закрывает глаза. Опустошённый.

— Корим, мы хотим забрать дочь Сольхиаль с собой, — нарушает тишину голос Тайрэна.

— У вас нет такого права, — устало сообщает босвариец. — По закону опека над ребёнком должна перейти семье отца, но поскольку Рифат признан преступником, это будет оспариваться. Она Босвари по крови.

— Она Босвари по крови и может быть достойной невестой принцу Сэйнара, — ровно произносит мой муж.

Корим резко открывает глаза, буравит Тайрэна удивлённым взглядом, а потом понимающе усмехается.

— А я-то думал, зачем твои родители Дастиана привезли.

С Дастианом я уже сегодня познакомилась ближе. И случилось это как раз в покоях, выделенных Ляле, когда я-таки отбилась от попыток приспать одну уставшую ведьму и дорвалась её проведать. Свекровь уверила меня, что девочка идёт на поправку, но мне нужно было самой убедиться, да и просто её увидеть. Обнять. Почувствовать, что всё хорошо.

Девочка лежала на кровати, бледная, тихая. Едва сдерживая слёзы жалости, я смотрела на неё и радовалась, что она жива. Главное, что жива. А всю гадость с её души мы уберём. Я уже это делала, и ещё раз сделаю. Дайте мне только сил набраться. И ей немножко восстановиться.

С малышкой неожиданно вместо Гапки сидел брат Тайрэна. Устроился в небольшом кресле рядом с кроватью и с серьёзным ответственным видом рассказывал ей сказку. А Ляля слушала, не сводя глаз с красивого статного мальчишки так похожего на её обожаемого Рэна. Некоторое время я просто наблюдала за ними, откровенно любуясь. А потом сделала то, что больше всего хотелось — подошла и обняла свою кроху. Ляля, увидев меня, ничего не сказала, лишь расплакалась, сжимая мою шею руками так сильно, что дышать стало больно.

— Всё хорошо, малыш, всё хорошо. Теперь уже точно всё хорошо, — бормотала я ей, гладя вздрагивающие плечи. — Прости, что не уберегла от боли. Прости, моя маленькая. Этого больше никогда не повторится. Его больше нет. Того, кто мучил тебя, больше нет.

Выплакав своё горе и страх, она уснула у меня на руках, доверчиво прижавшись, позволяя напитаться душевными силами от её присутствия.

Дастиан же всё это время сидел молча, сочувственно хмурил брови и, не скрываясь, меня рассматривал.

А, когда девочка умиротворённо засопела, тихо сообщил, что хоаль Гапке пришлось отлучиться на кухню, чтобы обсудить меню для своей подопечной, а он не увидел необходимости звать служанок к девочке, если он мог за ней сам присмотреть. Я, честно говоря, сильно удивилась таким речам от десятилетнего парня, который мою Лялю первый день знает, на что принц — ещё один эмпат на мою голову — с понимающей улыбкой заметил, что ему уже объяснили про их с Лалерин возможную помолвку. И он счёл необходимым познакомиться с возможной невестой поближе, чтобы составить собственное мнение. Малышка ему понравилась. И он, как мужчина, готов предоставить ей защиту своим именем. Капец. Права была свекровь. К этим Сэйнарам ещё надо привыкнуть.

В общем Дастиан произвёл на меня неизгладимое впечатление своей рассудительностью. Тем сильнее захотелось узнать, каким Тай был в его возрасте.

И судя по взгляду Корима задумка с этой помолвкой может отлично сработать.

— Возможность ещё одного брачного союза между нашими семьями отцу может очень понравиться, — задумчиво тянет принц Босварии. — Вы уверены в своём решении? Хотите стать ей опекунами?

— Я хочу стать ей… мамой, — признаюсь в том, в чём сама себе боялась признаться, не зная как всё обернётся, и получу ли я хоть какие-то права на мою девочку. И реакции Тайрэна я тоже боялась. Не слишком ли много я на него взваливаю? Это не то решение, которое можно принимать одной, но обсудить его толком у нас до сих пор не было возможности и времени.

Корим поднимает вопросительный взгляд на моего мужа.

— МЫ хотим стать ей семьёй, — с упором произносит Тай, и на моём плече раздражённо сжимаются его пальцы. Ой. Кажется, таки быть мне отшлёпанной.

— Хорошо, я подготовлю почву, — кивает Корим. Смотрит на меня. — Рамина, я пойму, если ты слишком устала и откажешь сейчас, но мне бы хотелось подробнее узнать про это проклятие. Можешь рассказать?

— В детальных подробностях не могу. Я не всматривалась, мне силы для другого нужны были. Знаю, что прокляла ведьма много столетий назад. Она любила принца из рода Босвари. Очень сильно любила, отдала ему свою невинность, рассчитывая стать ему женой. Забеременела. А он женился на другой, более выгодной невесте. И отверг эту девушку, заявив, что ребёнок не от него. Её дальнейшая судьба была жестокой. Я… не хочу об этом вспоминать, если честно. Он сломал ей жизнь, по сути. Девушка умерла, рожая своё дитя, и с последним выдохом прокляла всех мужчин Босвари, обрекая их на погибель от любви, как погибла от любви она. Она была очень сильной и всю силу вложила в это проклятие. — От воспоминаний о гнилом мерзком холоде чёрных нитей, меня передёргивает. — Оно росло, набирало обороты, напитывалось силой, ломая всё больше судеб, сводя с ума, толкая порой на безумные поступки, сея ненависть там, где до этого пылала искренняя любовь. Думаю, вы сами лучше меня знаете историю своего рода. Проклятье стало разрушать даже тех, кто ещё не успел полюбить. И ваша жена скорее всего смогла бы нормально родить, если бы не эта мерзость, что довлела над вашей семьёй. Хоть вы и не любили её. Это спасло вас обоих.