Эльга вздохнула. Как будто непонятно!

– Люди должны видеть, что я – с ними, – внятно, как детям, пояснила она. – Что у них есть княгиня… старая княгиня, к которой они привыкли. Что все по-прежнему. И дела наладятся: боги смилостивятся, князь вернется, и все мы будем жить-поживать, добра наживать.

У Мистины прояснилось лицо. На такое средство он даже не рассчитывал, но понимал, что Эльга права: после прошлых сомнений и смуты участие княгини-матери в жертвоприношении порадует народ вдвое сильнее, чем могло бы раньше. Люди увидят: если возникнет угроза настоящей беды, княгиня будет с ними, как была всегда. И никакой «идол белокаменный», «навьи бабы на досках» не помешают.

Но Мистина понимал и еще кое-что. И боялся указать на это Эльге. Да сознает ли она: найдись сейчас какой-нибудь песий хрен, кто станет бегать по городу и кричать, мол, князь погиб, а виновата княгиня-мать, что отступилась от богов и тем их разгневала – тут и Вышгород не спасет. Ей придется бежать, уже не от смуты, а ради спасения жизни. И хорошо, если он успеет прорубить ей путь к лодьям…

А Эльгу в это время осенила другая мысль, от которой она вновь закрыла лицо руками.

– О Кириос! – Опустив ладони, она взглянула на Улеба и Мистину. – Прияна же еще не знает?

И прочла по их лицам: не знает. Первым делом они пошли не к молодой жене Святослава, к ней, к матери, от нее ожидая совета и помощи.

И кого послать к Прияне с этой вестью? Она еще слаба… Не Мистину же… Соловьицу, может? Уту?

Но по устремленным на нее глазам Эльга видела: не сгодится тут Соловьица. Это ее, Эльги, сын, ее невестка. Ей и идти…

Скрыть новость было нечего и думать. Ни от молодой княгини, ни от киевлян. Невозможно утаить то, о чем знает семьсот человек.

* * *

Рано утром Эльга приехала к Прияне и застала ее в постели: лихорадка почти отступила, но молодая княгиня пока не окрепла настолько, чтобы проводить на ногах весь день. Бледная, сильно исхудала, она, однако, старалась держаться бодро. При виде свекрови хотела встать, но Эльга велела ей лежать.

– Мы решили принести жертвы за благополучное возвращение Святши, – Эльга села на край лежанки и взяла ее за руку. – Сегодня вернется большая дружина.

Маленький Яр ползал по постели возле матери, и Эльга не могла не улыбнуться, глядя на него. Есть ребенок – есть будущее.

– Откуда ты знаешь? – Прияна оживилась. – Был гонец?

– Ночью приехал Улеб. Большая дружина с Асмундом идет из Витичева, а он поехал вперед.

– А…

– Святши с ними пока нет. Он с частью людей задержался близ Карши. Там с ним Икмоша со своими. Когда они вернутся, пока никто не знает, но мы решили принести жертвы, чтобы успокоить людей и не допустить никаких волнений. Ты согласна, что это правильно? – Эльга склонилась ближе к невестке.

– Д-да, – несколько растерянно кивнула Прияна.

Она видела: от нее что-то скрывают.

– Ты в силах пойти на Святую гору? Если нет, не тревожься: там буду я и все сделаю как надо.

И тут глаза Прияны потемнели. Она поняла: дело худо, если свекровь, покинувшая старых богов, готова к ним вернуться. Губы ее дрогнули, но она не сразу нашла слова для вопроса.

– Ты знаешь что-нибудь? – прошептала Эльга, наклонившись еще ниже. – О нем?

С самого детства Прияслава оказалась тесно связана с Навью. Несколько раз она уже предвидела чью-то смерть; у нее на руках умер Хакон, младший брат Ингвара и дядя Святослава. И Эльга все это утро думала с тревогой и надеждой: если со Святославом и правда случилось нечто… очень худое, Прияна может это почувствовать. Кому, как не жене, матери его сына?

Прияна откинулась к изголовью. Бледное лицо с растрепавшимися за ночь волосами, белая сорочка, худоба – все это делало ее похожей не то на русалку, не то на покойницу. Эльгу пробирала дрожь, но она не выпускала исхудавших пальцев невестки, будто это помогало поддерживать связь с сыном.

– Я не вижу… не слышу… глухо все, – прошептала Прияна. – Будто я оглохла и ослепла… ну, там. Хочу его найти и не могу.

– Не мучай себя! – Эльга сильнее сжала ее руку. – О дитяти думай. Ему ты больше нужна. – Она посмотрела на Ярика. – Святша – мужчина, с ним гриди, они справятся без нас с тобой. А вот здесь, в Киеве, без нас никак. Мы должны позаботиться, чтобы народ успокоить. Пойдешь на Святую гору?

– Пойду, – кивнула Прияна. – Я могу вставать. Только устаю быстро.

– Пир устроим у меня, а ты потом хочешь к себе иди, а хочешь – у меня отдохни. Главное, помни: народ нас обеих должен видеть в бодрости. И тебя, и меня. И Яра с нами.

Хорошо, что Прияна так ничего и не узнала о замысле Эльги сосватать для Святослава греческую невесту – такая новость могла бы подорвать ее силы. Успех замысла, в общем, даже не грозил Прияне разлукой с мужем, но звания княгини лишил бы. Эльга ничего не имела против Прияны, относилась к ней почти как к дочери, но… при чем здесь это?

Восемь… нет, уже почти десять лет назад ее, Эльгу, приводила в ужас мысль, что Ингвар возьмет вторую жену. Тогда речь шла о смолянской княжне Ведоме – старшей сестре Прияны. Эльга почти возненавидела Мистину, которому этот замысел принадлежал, и дулась на него целый год. А его замыслу противопоставила свой: подобрать Ведоме другого жениха. И даже сама отправилась с мужем и дружиной в Смолянскую землю, опасаясь, что у нее за спиной Ингвар и Мистина ее как-нибудь обойдут.

А ведь Ингвар тогда имел право искать другую жену: у Эльги как был, так и остался один-единственный сын. И если…

Эльга бережно сжала руку Прияны, вглядываясь в изможденное лицо невестки. Если длительная родильная лихорадка приведет к бесплодию, то царевна, не царевна – Святославу все-таки понадобится другая жена.

Сейчас она еще не впускала в сердце мысль о том, что он может вообще не вернуться.

Прияна обещала к полудню прийти в святилище, и Эльга поехала домой. Невестка восприняла плохую новость наилучшим образом: обошлось без крика, слез и обвинений. Может, она просто не до конца поняла, что происходит. Эльга нарочно постаралась представить случившееся как можно более обнадеживающим. Не сказала, что, по прикидкам гридей, со Святославом может быть от восьми до пятнадцати человек – тех, кто высадился вместе с ним и Улебом, но не был потом обнаружен среди живых или мертвых.

Но сегодня в город придет дружина. Кто-нибудь обязательно расскажет молодой княгине, как все случилось. И хотя бы та будет готова.

А кого винит дружина? Чьих богов?

Эльга ехала верхом, в окружении двух десятков отроков. На киевских торгах и на причале уже объявляли о сегодняшнем возвращении дружины и принесении жертв. Народ на улицах и всходе махал шапками, кричал. Иные орали: «Слава князю нашему!» – кажется, еще не поняв, что Святослава среди прибывающих нет. Эльга улыбалась с седла и кивала направо-налево. Но именно сейчас поняла, что движется по лезвию ножа.