Двадцать лет спустя Астрид Линдгрен поучаствовала в свержении мужского правительства Улофа Пальме на выборах 1976 года, а в 1988-м вместе с соратницей протолкнула «Lex Линдгрен», хотя принятый в итоге закон и не возымел того действия, на которое Астрид Линдгрен и Кристина Форслунд рассчитывали. Однако за рубежом эта история привлекла колоссальное внимание. Наконец-то, после всех этих ошеломительных новостей середины 1970-х о всемирно известных шведах, изгнанных из страны безумной налоговой политикой, «народный дом» Швецию вновь признали раем на земле. Где даже звери живут счастливо.

«Помоги Астрид спасти луга и поля», – раздавалось в 1993 г. Детская писательница вместе с другими зелеными – директором компании «Вольво» П. Г. Гюлленхаммаром, биологом Стефаном Эдманом, политиком Марит Паульсен и ветеринаром Кристиной Форслунд – начала кампанию в сельскохозяйственной газете «Ланд» и в «Экспрессе». (Фотография: Йенс Андерсен)

Однако экологическая эпопея для Астрид Линдгрен в 1988 году не закончилась. Напротив, около 1990 года она еще активнее включилась в борьбу за экологическое сознание, улучшение качества пищевых продуктов и, не в последнюю очередь, неприкосновенность открытого полевого ландшафта – ландшафта ее детства, которому столь многим была обязана. В июне 1991 года совместно с политиком Марит Паульсен и биологом Стефаном Эдманом Астрид Линдгрен написала примечательную статью, которую следует понимать в свете подачи заявки на членство Швеции в ЕС (против чего Астрид проголосовала в 1994 году):

В последующие годы было написано еще несколько статей для сельскохозяйственной газеты «Ланд», где когда-то работала младшая сестра Линдгрен, Ингегерд, и где старшая, Астрид, теперь пыталась докричаться до читателей и вместе с директором «Вольво» Пером Г. Гюлленхаммаром и другими занималась сбором подписей в защиту природы и экологических хозяйств, который организовала газета. Как настоящий представитель несистемной оппозиции Линдгрен призывала шведских крестьян выйти на марш протеста:

Последняя политическая битва в жизни Астрид Линдгрен возвращала ее к истокам. К крестьянской жизни, семейному хозяйству в Нэсе, тесными узами скреплявшему самых разных людей, животных, землю, урожай, поля, луга и леса. К блаженному Бюллербю ее детства. Казалось, те ее противники, кто утверждал, будто политические взгляды Астрид – следствие ностальгии и не укоренены в реальности, оказывались правы, и тем больше, чем старше становилась Линдгрен. И в дебатах об охране животных, и в кампании по защите открытых ландшафтов обнаруживала себя тоска крестьянской дочери по тому «лошадиному веку», что ушел безвозвратно, уступив дорогу «веку машин». Образ мыслей экологической активистки, желание вернуться в прошлое проявились еще в 1982 году в статье «Моя Швеция», опубликованной в еженедельнике «Аллерс». В этом тексте Астрид наивно восхищалась тропинками и лугами своего детства, которым угрожало шведское градостроительство и большая европейская политика 1990-х:

Человек из запчастей

В 1976 году на вопрос представителя журнала «Велькоммен», как шестидесятивосьмилетняя Астрид Линдгрен воспринимает старость, она ответила, что еще до этого не дожила:

Со смертью невестки Гуллан и Эльсы Олениус в 1984 году, а особенно со смертью Лассе в 1986-м для Астрид Линдгрен началась самая трудная пора старости. В это время у нее значительно ухудшилось зрение, ей стало трудно концентрироваться, очки уже не спасали. В письме Рите Тёрнквист-Вершур Астрид описала себя как «человека из запчастей с увеличительным стеклом и слуховым аппаратом, но зубы до сих пор свои». А когда журнал «Ви» перед восьмидесятилетним юбилеем писательницы в ноябре 1987 года послал корреспондента на Далагатан, Линдгрен назвала себя полуслепой и полуглухой и показала на два одновременно звонящих телефона, из-за чего в гостиной было шумно, как на выпасе, полном коров с колокольчиками и бубенцами.

И все-таки ей было далеко до полной немощи, о которой из-за плохого перевода интервью из «Экспресса» объявили немецкие газеты «Бильд цайтунг» и «Хамбургер абендблат». Они рассказали о трагической слепоте и изоляции стареющей писательницы: «Ihr Haar ist wirr und Die Augen starren in die Leere» («Волосы растрепаны, а глаза уставились в пустоту»). Узнав печальную новость из Германии, Астрид Линдгрен попросила личного секретаря Черстин Квинт засесть за клавиатуру, которой сама Астрид толком уже не видела, и продиктовала ей пару писем. Первое было отослано 2 декабря 1991 года и звучало так: