Он покорил Мари-Жанну своим обаянием и спокойствием.

«Ты ничего не добьешься со мной…»

Она напряглась, чувствуя горечь во рту. Гнев придал ей сил.

— Жюльен, если хотите, чтобы я взяла вас с собой, необходимо выпить таблетку, которую я вам дам. Пожалуйста.

Молодой человек удивился столь резкой перемене. На какой-то миг ему показалось, что он снова обрел ту Сириль, которую знал и любил, но вот она исчезла. Он сел на постели.

— Хорошо.

* * *

Париж, 19 часов

Нино Паки стоял на тротуаре перед домом и курил, ожидая, когда Тони заедет за ним на мотоцикле. Они заказали столик в японском ресторане на улице Св. Анны, где хотели поужинать. Нино дал себе обещание не говорить о Сириль, файлах, эксперименте, Маньене… Он так и не получил от Сириль ответа на свое последнее сообщение и снова волновался.

Нино чувствовал, что его ждут неприятности. Хотя у него в тот день был выходной, ему позвонила Колетт.

— Маньен просил у меня дела, которые я отдала тебе! — сообщила она мрачно.

Нино разволновался. С чего бы Маньен снова заинтересовался этими делами после стольких лет?

— Что ты ему ответила?

— Что я их не трогала, конечно! Но ему сказали, что ты рылся в его компьютере.

— Черт! Этого не может быть. Кто?

— Оль.

— Этот мерзавец интерн?

— Да.

— Только и ждет случая подлизаться к шефу!

Нино вспылил. Да, похоже, у него будут проблемы.

Он услышал шум приближающегося мотоцикла и, затянувшись сигаретой, подошел к краю тротуара. Тони? На темной улице показался мотоцикл, двигающийся в его направлении. Нино не успел ничего сообразить, как он на полной скорости сбил его с ног…

Бенуа Блейк, сгорая от нетерпения, мерил шагами гостиную. Уже в который раз он звонил в «Air France», узнавая, есть ли билет до Бангкока, поскольку у него было право первоочередности благодаря карточке лояльности. Наконец он получил утвердительный ответ и, поблагодарив небеса, билет на вечер этого же дня.

Вылет был через три часа. Бенуа заказал такси, бросил в сумку две рубашки и первые попавшиеся под руку брюки, взял паспорт и зубную щетку. Звонок в дверь прервал его поспешные сборы. Заворчав, он раздраженно распахнул входную дверь, готовый излить свое плохое настроение на незваного гостя, и очутился перед двумя полицейскими.

— Месье Бенуа Блейк?

— Да.

— Вам необходимо пройти с нами.

Бенуа Блейк вопросительно взглянул на них и отступил назад.

— С какой это стати, хотел бы я знать? — воскликнул он.

Один из полицейских, по виду старший, сказал:

— Мы должны задать вам пару вопросов и взять отпечатки пальцев, как это делают со всеми, кто наведывался в комнату мадмуазель Мари-Жанны Лекур.

Бенуа пожал плечами.

— Конечно, вы найдете у нее в комнате мои отпечатки! Это ведь моя квартира, я сдаю ее своей племяннице.

Полицейский не отступал.

— Вы объясните нам все это в отделении. Пройдите, пожалуйста, с нами.

— Я не могу, я улетаю. Я нужен своей жене!

Полицейский, как будто не слыша его, достал наручники и принялся размахивать ими у него перед носом.

— Вы хотите, чтобы мы вывели вас в этом?

Взбешенный Бенуа повиновался.

16 октября

Жюльен нажал на кнопку в маршрутном такси, и машина с пронзительным визгом затормозила у тротуара. Молодой человек бросил водителю несколько бат и помог Сириль выйти. Несмотря на обещание Кэти из ГВ, никто не встретил их на вокзале, а номер телефона, по которому они звонили, был постоянно занят. Тогда они решили добраться туда собственными силами и оказались на грязной улице, в такую рань немноголюдной, на окраине Сураттхани. Справа виднелось море. Это прозрачные воды Тайского залива омывали пустынный пляж, на котором росли пальмы. Слева раскинулась плантация гевеи, разделенная на две части широкой тропинкой.

— Ты уверена, что это здесь? — спросил молодой человек.

— Так указано на карте.

В стволах высоких стройных деревьев торчали трубки, через которые густая белая жидкость стекала в миски, стоявшие на земле. Две крестьянки, оставив у дороги свои тележки, продавали бананы, кокосовые орехи и сладости. Сириль подошла к ним и купила фруктов и пирожных. Указывая рукой на дорогу, она попыталась сказать женщинам, что покупает их для детей из центра, но они лишь улыбались в ответ, ничего не понимая.

Метрах в пятидесяти от них в сиреневатом утреннем освещении работницы уже трудились вовсю. Две женщины и две девочки собирали каучук в большие ведра. Чуть дальше еще две женщины выливали клейкую смесь в металлические формы. Сириль наблюдала за ними, чувствуя себя на удивление спокойно и расслабленно. Мягкий морской бриз, ласкавший лицо, напоминал ей об отпуске. Закрыв глаза, она чувствовала, как ветер развевает волосы, и наслаждалась этими мгновениями спокойствия.

Жюльен стоял в нескольких метрах от нее с фотоаппаратом в руках. Он попросил у работниц разрешения сфотографировать их. Расплачиваясь с крестьянками, Сириль повернулась к нему. Жюльен казался таким спокойным и уверенным в себе.

«Как только мы вернемся в Париж, я отправлю тебя в больницу и вылечу. А потом ты заплатишь за все, что сделал».

Жюльен Дома думал о том, что рассвет был его любимым временем суток. Между деревьями виднелось море — огромное и пленительное, даже несмотря на то что в данный момент оно было слишком спокойным, как на его вкус.

Жюльен сфотографировал женщин, чьи руки обрабатывали каучук. Потом навел объектив на деревья и вдруг провел сравнение между собой и ними. Он, как и деревья, был носителем зияющей раны, которая никогда не затянется. Он чувствовал себя одиноким… настолько одиноким, насколько может быть одиноким человек. Его мать… Он пытался отогнать от себя эту мысль, но она появлялась снова и снова… Его мать убили. Убили! Его бабушка и дедушка… исчезли. Друзей у него не было. Личная жизнь… не что иное, как череда болезненных событий. Единственными его коллегами по работе были несколько фотоагентств и организаций по проведению соревнований по серфингу. Никто по-настоящему не знал его. Клац. Он запечатлел сок гевеи, спрашивая себя, страдает ли дерево от дыры, проделанной в его плоти. Клац. Он подумал об ощущениях, которые могли бы возникнуть от подобной раны на руке. Эта мысль помогла ему снять напряжение. Клац. После его смерти останутся лишь фотографии, сделанные им: природа, животные, волны, серфинг… Жюльен всегда отличался от остальных. В детстве он любил читать о путешествиях, перелистывать фотоальбомы, рассматривать карту мира, мечтать об экзотических уголках под загадочными названиями — Британская Колумбия, Тасмания… Игры его не, интересовали, а своих сверстников он считал слишком шумными и непоседливыми. Он проводил время, глядя на море, гуляя по бухточкам, где знал каждую скалу, и собирая травы. Он бродил, подставив ветру лицо, и без слов разговаривал с небом. И небо ему отвечало…