– Надеюсь, нет. – Алекс одарил ее теплой улыбкой. – Вы, наверное, не слышали новостей.

– Что же это за новости?

– Седрик Хардкасл попросил меня занять его место в совете директоров, так что по сути ничего не изменилось.

– Значит, это не я, а вы не слышали новостей. – Эмма взяла со стола письмо. – Недавно Седрик продал свой пакет акций компании и подал в отставку с поста директора, так что больше он не правомочен занимать место в совете.

– Но он сам сказал мне… – пролепетал Алекс.

– С большим сожалением я приняла отставку Седрика и напишу ему, как высоко ценила проявленные лояльность и преданность нашей компании и как сложно будет заменить его в совете. И добавлю постскриптум, в котором выражу надежду, что он сможет присутствовать на церемонии наименования «Бэкингема», а также присоединится к нам в первом рейсе лайнера в Нью-Йорк.

– Но… – снова попытался Алекс.

– Что же до вас, майор Фишер… – продолжила Эмма. – Поскольку и мистер Мартинес продал все свои акции пароходства, у вас тоже нет иного выбора, как уйти в отставку с поста директора, но, в отличие от Седрика, ее я приму с радостью. Ваше отношение к компании на протяжении многих лет было злонамеренным и даже опасным, и должна добавить, что не имею никакого желания видеть вас на церемонии наименования. И вы, конечно же, не будете приглашены участвовать в первом рейсе. Прямо скажу: компании будет куда лучше без вас.

– Но я…

– А если письмо о вашей отставке не появится на моем столе сегодня к пяти вечера, мне не останется иного выбора, как выступить с публичным заявлением, разъясняющим, почему вы больше не являетесь членом совета директоров.

Дон Педро подошел к сейфу, который больше не был скрыт за картиной, набрал шестизначный код, повращал диск и, потянув на себя, открыл тяжелую дверцу. Он вытащил два паспорта, без единого штампа о пересечении границы, и толстую пачку фальшивых пятифунтовых купюр, которую разделил поровну между двумя сыновьями. Сразу после пяти часов Диего и Луис покинули дом каждый по отдельности и отправились в разных направлениях, зная, что в следующий раз им суждено встретиться либо за решеткой, либо в Буэнос-Айресе.

Дон Педро сидел один в своем кабинете, просчитывая оставшиеся варианты. В шесть часов он включил вечерние новости, приготовившись вновь пережить тяжелые минуты при виде себя и своих сыновей, выбегающих из здания суда в окружении журналистов. Но главная история пришла не из Челси, а из Тель-Авива, и в ней фигурировали не он и не Диего с Луисом, а лейтенант СС Карл Лансдорф, выставленный напоказ перед телекамерами в тюремной робе с номером, болтающимся у него на шее.

– Я еще не побит, сволочи! – проорал экрану дон Педро.

Его крики прервал громкий стук в дверь с улицы. Он бросил взгляд на часы: минимум час, как ушли мальчики. Может, кого-то из них арестовали? Если так, то он знал почти наверняка, кого именно. Он вышел из кабинета, пересек прихожую и осторожно открыл входную дверь.

– Напрасно вы не воспользовались моим советом, мистер Мартинес, – заговорил с порога полковник Скотт-Хопкинс. – И теперь лейтенант Лансдорф предстанет перед судом как военный преступник. Так что Тель-Авив не тот город, который я рекомендовал бы вам посетить, хотя из вас получился бы занятный свидетель защиты. Ваши сыновья сейчас на пути в Буэнос-Айрес, и в их интересах больше никогда не ступать на землю этой страны, потому что, если они сделают глупость вернуться сюда, можете быть уверены, мы не станем закрывать глаза второй раз. Что же касается вас, мистер Мартинес, скажу честно: вы злоупотребили нашим гостеприимством и, я полагаю, вам тоже пора домой. Скажем так, через двадцать восемь дней, договорились? Если же вам не удастся воспользоваться моим советом… что ж, давайте просто надеяться, что больше мы с вами не встретимся.

С этими словами полковник развернулся и растворился в сумерках.

Хлопнув дверью, дон Педро ушел в свой кабинет. Он сидел за столом более часа, прежде чем поднять трубку и набрать номер, который ему было запрещено записывать и, как его предупредили, воспользоваться которым можно было только раз.

Когда на третьем гудке трубку сняли, он не удивился, что не услышал ответа. Дон Педро сказал только три слова:

– Мне нужен водитель.

41

– Прошлой ночью я читала речь, с которой Джошуа Баррингтон выступил в тысяча восемьсот сорок девятом году на первом ежегодном собрании акционеров только что созданной им компании. На троне была королева Виктория, и солнце никогда не заходило в Британской империи. В бристольском Темперанс-Холле он сообщил тридцати семи присутствовавшим, что оборот «Пароходства Баррингтонов» за первый год составил четыреста двадцать фунтов десять шиллингов и четыре пенса, а значит, он может с уверенностью заявить о прибыли в тридцать три фунта четыре шиллинга и два пенса. Он обещал акционерам, что в следующем году добьется большего. Сегодня я обращаюсь уже к более чем тысяче акционеров на сто двадцать пятом ежегодном собрании в Колстон-Холле. Оборот в этом году составил двадцать один миллион четыреста двадцать две тысячи семьсот шестьдесят фунтов, и мы объявляем о прибыли в шестьсот девяносто одну тысячу четыреста семьдесят два фунта. На троне – королева Елизавета Вторая, и хотя мы больше не правим половиной мира, суда «Пароходства Баррингтонов» по-прежнему бороздят морские просторы. Но, как и сэр Джошуа, я намерена добиться большего. Компания по-прежнему зарабатывает себе на существование грузовыми и пассажирскими перевозками во все уголки земного шара. Мы продолжаем торговать со всем миром. Мы выдержали испытание двумя глобальными войнами и находим свое место в новом мировом порядке. Конечно, мы должны с гордостью оглядываться на нашу колониальную империю, но в то же самое время стремиться быть готовыми преодолевать трудности новых перспектив.

Сидевший на первом ряду Гарри с удивлением заметил, что Джайлз бегло записывает слова сестры: интересно, много ли пройдет времени, прежде чем они прозвучат в палате представителей.

– Одна из этих трудных перспектив была преодолена шесть лет назад моим предшественником, Россом Бьюкененом, когда при поддержке совета директоров мы пришли к решению о постройке нового фешенебельного лайнера, теплохода «Бэкингем», который станет первым судном пассажирского флота нашей новой линии – «Пэлас лайн». Несмотря на серьезные препятствия, преодоленные нами на первых этапах постройки судна, сейчас всего лишь несколько недель отделяют нас от торжественной церемонии крещения этого прекрасного лайнера.

Эмма повернулась лицом к большому экрану за ее спиной, на котором появилась фотография «Бэкингема». Раздался общий вздох изумления и затем – продолжительные аплодисменты. Пока они затихали, Эмма впервые смогла расслабиться и пробежать глазами текст речи.

– Я рада сообщить вам, что ее величество королева-мать Елизавета согласилась стать крестной матерью «Бэкингема» во время своего визита в Эвонмут двадцать первого сентября. А сейчас, если вы заглянете под ваши кресла, то найдете брошюрки, содержащие все подробности об этом удивительном лайнере. Возможно, вы позволите мне огласить несколько основных моментов, которые необходимо будет учесть. Для постройки «Бэкингема» была выбрана компания «Харланд и Вольф» под управлением известного инженера-конструктора Руперта Кэмерона, работавшего рука об руку с инженерами-судомеханиками компании «Сэр Джон Байлз и компания», а также в тесном сотрудничестве с датской компанией «Бурмейстер и Вайн». Результатом явилось первое в мире судно с дизель-электрической силовой установкой. «Бэкингем» – судно с двумя двигателями. Его длина шестьсот футов, ширина семьдесят восемь, оно может развивать скорость в тридцать два узла и способно разместить сто два пассажира первого класса, двести сорок два – в каютном классе и триста шестьдесят – в туристическом. В трюмных помещениях достаточно места для перевозки автомобилей, а также коммерческих грузов, в зависимости от портов назначения. Экипажем из пятисот семидесяти пяти человек, включая судового кота Персея, будет командовать капитан Николас Тернбулл, служащий ВМС Великобритании.