А Октавий все звонит и звонит.

Палец Лилит застыл над экраном. И когда она уже собирается провести по нему, вдруг слышит позади себя тихие шаги.

Лилит резко оборачивается и видит человека в маске. А потом получает чем-то тяжелым по голове. И теряет сознание.

Погружаясь в глубокое море тьмы, она почему-то думает об Ричарде.

Тьма - это тоже свет.

Я попала одна на небесный вокзал.

И теперь только тьма впереди.

Помню, как ты однажды мне тихо сказал:

«Если можешь, не уходи».

Быть несчастливым - тоже выбор.

Я смотрю на безмятежное лицо Дастина и глажу его по влажным после душа волосам. Он улыбается - тепло и искренне. Я провожу пальцами по его лицу, касаюсь губ, кончиков ресниц, едва заметного шрама. Дотрагиваюсь до кулона в виде пули. Эта ночь - лучшее, что было в моей жизни, и сердце готово разорваться от нежности.

Это был мой самый неправильный поступок в жизни - тот, о котором я буду вспоминать с замиранием сердца и жалеть. Но я просто хотела почувствовать себя любимой - в первый раз и в последний. А потом я обо всем забуду, если, конечно, смогу.

Пусть и он забудет.

Я хочу запомнить себя любимой. А его - любимым.

Во всем теле - странная легкость. И веки тяжелеют - я хочу спать, но мне нельзя засыпать.

Губы тянутся за пальцами, я ласково целую Дастина и снова кладу голову ему на плечо, а он прижимает меня к себе. Мы ни на что не обращаем внимания - ни на прохладный воздух из открытого окна, ни на упавшее на пол одеяло. Просто лежим, наслаждаясь друг другом, и наши ноги переплетены. Тело Дастина - горячее и жесткое, на подушке лежать гораздо комфортнее, но зато оно умиротворяюще-родное. Сейчас от него пахнет лавандой - я в шутку забрызгала его лавандовым гелем для душа, когда мы были в ванной.

- Все хорошо? - зачем-то спрашивает Дастин. Забавно видеть его с влажными волосами, убранными назад - они кажутся еще темнее.

- Да. Почему ты спрашиваешь? - делано удивляюсь я. Ничего хорошего нет, но я учусь врать, и у меня неплохо получается.

- Ты странно вздыхаешь.

- Потому что ты меня утомил, - смеюсь я.

- Я был хорош? - спрашивает он.

- Не знаю, мне не с чем сравнивать, - я не могу перестать улыбаться.

- Эй, Франки, - приподнимается Дастин, опираясь на локоть, - могла хотя бы сделать вид, что тебе понравилось. А, ты же принципиально говоришь только правду, да? - он щелкает меня по носу и встает. - Знаешь, за правду людей, вообще-то, убивают.

- Почему ты думаешь, что мне не понравилось? - спрашиваю я. - Это было здорово. Правда.

Наконец я не лгу. Дастин был чудесен, и даже легкая боль ничего не испортила.

- Тогда повторим, - улыбается он.

- Ты куда? - спрашиваю я, разглядывая его плечи и торс. Мне нравится его фигура, но еще больше мне нравится нежность его рук.

- До бара. Хочешь чего-нибудь выпить?

- «Колу», - говорю я. Весь холодильник Дастина забит полуфабрикатами и бутылками.

- Как ребенок, - трогает улыбка его губы. - Может, чего-нибудь покрепче?

- Нет, не хочу, спасибо.

Алкоголь мне сейчас не помощник.

Видя, что по моей коже ползут мурашки, Дастин прикрывает окно и накрывает меня одеялом.

- Сейчас вернусь, - обещает он. Проходит не больше минуты, как он появляется в спальне с круглым подносом, на котором стоят два высоких стакана, бутылка колы, содовой и фрукты.

- Ваш заказ, леди, - безукоризненно вежливым тоном говорит Дастин. - Позвольте?

Он ставит поднос на кровать и садится рядом. Я встаю.

- Откройте ротик, мисс Ховард, - просит Дастин, беря гроздь винограда. - Пожалуйста, не так широко, иначе вы вывихнете челюсть.

- Дурак! - смеюсь я. Он тоже смеется и кормит меня виноградом с рук. Это романтично, но мы начинаем дурачиться - Дастин пытается закинуть виноградинки мне в рот с расстояния. Получается это у него плохо. Вся постель вокруг меня в винограде.

- Ты плохой баскетболист, - заявляю я. - Но не унывай - зато ты хороший официант.

- Еще бы, - хмыкает он. - У меня неплохой стаж. Я был официантом, барменом и даже пытался делать суши, но это у меня получалось скверно.

Мы сидим бок о бок, едим кусочки арбуза и клубнику, и Дастин рассказывает о себе, о том, как начинал работать в киноиндустрии и как вообще к этому пришел. Я молча, но внимательно слушаю. Я знаю его биографию - читала в интернете. Но одно дело прочитать несколько дюжин строк, а другое - услышать живой рассказ. Жизнь Дастина не была простой, но определенно он был счастливчиком.

- Ты молодец, что добился того, о чем мечтал, - серьезно говорю я.

- Это было тяжело. И однажды я почти сдался, - признается Дастин.

- Расскажи? - прошу я, тревожно поглядывая на небо за неимением часов. Оно еще темное, но скоро наступят сумерки.

- Это было в городке неподалеку от виллы Мунлайтов. Я отпахал почти целый сезон. Если честно, это было не очень хорошее время. Я мечтал играть, но меня никуда не хотели брать. У меня не было денег, не было связей, не было образования - только идиотская мечта стать актером. И мне казалось, что эта мечта никогда не сбудется. Сколько бы я ни работал. Сколько бы ни шел вперед. Это было дно. И себя я тоже считал дном. Но знаешь, что меня тогда спасало? Море и пение девчонки.

И он рассказывает мне о том, что каждый поздний вечер приходил после смен на берег и слушал, как поет какая-то девушка. А потом услышал, как поет Диана Мунлайт, и понял, что это - она.

- И ты до сих пор думаешь о ней? - спрашиваю я потрясенно.

- Нет, - отвечает Дастин задумчиво. - Я не думаю о ней. Она хорошая девушка...

- Мне ревновать? - перебиваю я его. В горле ком.

- Ты не дослушала, Франки. Она хорошая, но не мой человек. Я не вижу в ней женщину, - признается Дастин. - Хотя когда я понял, что она и есть тот самый голос, который я слышал каждый вечер, то подумал - может быть, это какой-то знак? И мне нужно попробовать с ней? Ее голос действительно очаровывает. Но влюбляемся мы не в голос, а в душу. Мы встречались несколько раз, но она для меня как младшая сестра. С волшебным голосом. Буду рад, если у нее получится стать певицей.

У меня щемит сердце.

Это какое-то проклятье. Все перепуталось. Переплелось. Переломилось.

Это я пела вместо Дианы на том проклятом вечере. И когда-то давно отдыхала с бабушкой и дедушкой в городке неподалеку виллы Мунлайтов. Это было счастливое время. В домашнем отеле, в котором мы остановились, я петь не могла - не разрешали из-за слышимости. И каждый вечер я уходила на пляж, в уединенное местечко, чтобы петь морю. Выходит, Дастин слышал меня. И на вилле Мунлайтов он тоже слышал меня.