— Понравилось? — спросил я.

— Очень, — ответил Егор, сохраняя серьезную мину. — Там в писательском жюри было несколько известных и маститых. Вот и привел бог пообщаться.

Я завозился на постели, пытаясь уложить голову повыше. Егор встал с кресла, взял меня под мышки и легко, как ребенка, подтянул вверх. Взбил подушку, отступил, полюбовался, склонил голову к плечу.

— Удобно?

— Да, спасибо, — ответил я. — Ты мне скажи, как тебе понравились маститые?

— Говорю же, очень понравились, — ответил Егор, плюхаясь назад в кресло. — Люди оказались на редкость тактичные, щадили мои чувства… Старались говорить попроще, но если все же срывалось с языка какое-нибудь слово, вроде «толерантно», тут же извинялись и объясняли его смысл.

Я тихо засмеялся.

— Говорю же, было очень славно, почти по-домашнему, — продолжал Егор. — Я даже собрался заняться меценатством, но возникли другие проблемы. Ладно, это все присказка. Ты мне объясни, что с тобой произошло?

Я положил ладонь на лоб. Лоб был горячий и мокрый.

— Не знаю.

— Судя по твоему внешнему виду, ты решил завязать с дурными привычками типа еды. Давно не ешь?

Я сосредоточился.

— Не помню, — ответил я через некоторое время. — Какое сегодня число?

— Пятое… нет, пардон…

Егор взглянул на запястье. Я увидел, что его левая рука больше не лежит на перевязи и действует вполне свободно.

— Без двадцати шестое июля, — ответил он.

— Шестое июля, — повторил я тихо.

— Ты что, заболел? — спросил Егор, понизив голос.

Я посмотрел ему в лицо. Поколебался, но все же решился и торжественно сказал:

— Егор, я схожу с ума.

Приятель откинулся в кресле. Минуту он озадаченно смотрел на меня, поджав губы. Потом спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Это наследственное, — объяснил я. — Мой прадед сошел с ума и застрелился.

— А твой дед?

— Дед был нормальным человеком, — признал я.

— А отец? — продолжал настаивать Егор.

— И отец.

— Тогда с чего ты решил…

— Я видел призрак, — перебил я.

— Ага! — сказал Егор все с тем же озадаченным выражением лица. Почесал затылок и спросил:

— Давно это у тебя?

Я уставился в потолок и облизал пересохшие губы.

— Егор, я не помню чисел, — ответил я после короткого напряженного раздумья. — Вообще никаких. Все перемешалось…

— Ну и бог с ними, с числами, — легко согласился приятель. — Не напрягайся.

Мы немного помолчали.

— Егор! — позвал я.

— Ау, — откликнулся он.

— Не сдавай меня в психушку, — попросил я, сгорая от стыда. — Я этого боюсь больше смерти.

— Заметано, — сказал Егор хладнокровно.

— Я не шучу!

— Я тоже. Сейчас приедет врач…

— Нет! — испуганно перебил я и попытался приподняться на локтях. Но локти не выдержали вес тела и с хрустом подломились.

— А чего ты испугался? — удивился Егор. — Сказано тебе: никаких больниц! Будешь жить здесь так же, как жил.

— Здесь не хочу, — быстро сказал я.

— Почему? — не понял Егор.

— У меня тут труп в подвале, — пожаловался я. — Неприятно…

Егор снова почесал затылок. Я видел, что он озадачен, и не знает, как относится к тому, что я говорю: серьезно или как шутке.

— Чей труп?

— Любовницы прадеда. Ее звали Сандра. Он ее убил, а труп спрятал в подвале. Там есть потайная комната.

— Ага! — повторил Егор, кое-как переварив мои откровения. — И давно ты это узнал?

— Недавно. У меня оказался его дневник.

— Прадеда? — уточнил Егор.

— Да.

— Как он к тебе попал?

— Мне его привезла одна женщина. Она работала в питерском архиве. Понимаешь, я взял дневник и фотографии, а потом узнал, что она утонула.

— Передала тебе документы и утонула? — уточнил Егор.

— Нет, наоборот. Сначала утонула, а потом передала документы…

Я умолк, глядя в глаза приятелю. Я и сам прекрасно понимал, как выгляжу со стороны. Поэтому тихо засмеялся и сказал:

— Я же говорил тебе, что я сумасшедший…

Егор пристально смотрел на меня. Его лицо из дружески открытого превращалось в хмурое и замкнутое.

— Видишь ли, — сказал он медленно, — сумасшедшие обычно не сомневаются в своей нормальности. Я подозреваю, что ты вполне адекватен.

— Тогда как все это объяснить? — спросил я.

— Как-то нужно объяснить, — согласился Егор. — Вот приедет врач, посмотрит, что с тобой происходит, а потом будем думать, как все объяснить. Ладно?

Я вздохнул. Егор опустил голову и стал сосредоточенно разглядывать свои пальцы.

— А где этот дневник? — спросил он внезапно, поднимая голову.

— В кабинете, — ответил я. — Валяется возле дивана. Там еще пистолет должен быть.

— У тебя есть пистолет? — удивился Егор.

— У меня не было пистолета, — объяснил я терпеливо. — Его мне принесла она. Сандра.

— Убитая любовница твоего прадеда?

— Да, да!

— Зачем?

— Чтобы я застрелился.

— Ага! — повторил Егор и нахмурился еще сильней. — А за что она тебя так невзлюбила?

— За прадеда. Я же тебе сказал: он ее убил!

Я начал сердиться. Мне казалось, что не понимать такие простые вещи может только идиот. На идиота Егор не походил.

— Все-все! — сказал Егор и вскинул ладони, словно сдаваясь. — Не нервничай! Потом поговорим.

— Убери ее из подвала, — попросил я. — Тяжело в одном доме с непогребенным покойником… Она поэтому и ходит, что никак успокоиться не может…

— Ясное дело! — ответил Егор.

— Не ерничай!

— И не думаю.

Егор поднялся с кресла и пошел к двери. Я заволновался. Присутствие Егора делало меня почти нормальным человеком.

— Не уходи! — крикнул я вслед.

— Я не уйду, — успокоил меня приятель.

Он немного приоткрыл дверь, сделал знак кому-то в коридоре. Что-то негромко сказал, ему ответил почтительный тихий голос.

— Где, ты говоришь, эта потайная комната? — спросил Егор, поворачиваясь ко мне.

— В подвале, — послушно ответил я. — В правом углу. Там крышка в стороне лежит, и ход вниз… Шесть ступенек…