Под занавес этой главы я дам еще один ответ на вопрос, почему психотерапия подобна танцу. В терапии есть определенный ритм, и есть в ней разнообразие шагов и стилей. Обучаясь танцам, мы смотримся в зеркало на стене – иначе не видим, что делаем. В психотерапии нам нужен партнер, или контрагент, который, как на танцевальной площадке, будет чувствовать нас и подстраиваться, что позволит ему выявлять затаенные чувства и скрытые шаблоны отношений.

Набирая обороты, психотерапия может доставлять истинное удовольствие и приводить к волнительным, увлекательным и благотворным открытиям. Это гуманная медицина, потому что она не подавляет в пациенте что-то болезненное, а помогает больному человеку получить новое развитие.

• Отправная точка: вы чувствуете психические или психосоматические проблемы.

• Первые меры: визит на диагностику к врачу общей практики или психосоматологу (специалисту в области психосоматической медицины и психотерапии), а также к любому другому специалисту, чья специальность содержит слова «психотерапия», «психосоматическая первичная помощь». Также можно обратиться к психиатру или психотерапевту[55].

• Дополнительно: чтение литературы по самосовершенствованию или осознанной жизни (всегда под рукой) или методических рекомендаций для пациентов (их вы найдете здесь: www.awmf.org/leitlinien/patienteninformation.html)[56].

• Варианты лечения в зависимости от диагноза (и от договоренности с лечащим врачом): направление к специалистам, больничный лист, лекарственная терапия, медицинская реабилитация, амбулаторная психотерапия, стационарная психотерапия, трудотерапия, физиотерапия, лечение алкоголизма или наркотиков и прочие.

• Если вам показана психотерапия: соберите данные всех проведенных обследований, направьте запросы о встрече нескольким психотерапевтам, попросите знакомых врачей дать рекомендации[57].

• Если обнаружится нехватка психотерапевтических возможностей: ясно выскажите свою волю активно работать над собственным выздоровлением!

Вчера мы с сыном-шестилеткой ходили в парк. Пока он качался на качелях, я на пару шагов отошел, погрузившись в свои мысли.

К реальности меня вернул неожиданно раздавшийся рев сына. Он лежал под качелями, я бросился к нему.

– Голова, моя голова! – рыдал он в таком испуге, что меня самого охватил страх. Я обнял его. Что же произошло?

Проходивший мимо человек – видимо, отец другого мальчика – кивнул нам так, будто ничего плохого не случилось. Это меня немного успокоило, и я задумчиво поглядел на небо.

Сын держался за затылок, на затылке ничего заметно не было. То ли он лишь немного поранился, то ли это был просто испуг.

А в чем, собственно, в случае падения с качелей разница между синяком и сигналом тревоги в миндалевидном теле мозга? Между рваной раной и «всего лишь» всплеском гормонов стресса?

Я, конечно, исключил серьезную травму, а то пришлось бы везти сына в больницу. Если он испугался, то ему нужен я и мои любовь и внимание.

– Хочу домой, голове плохо, – пришептывал мой мальчик, пока я нес его на руках. И в тот момент я подумал: как же много внимания уделяется в нашей культуре телу. А конкретно – телу как материи, желательно неповрежденной, иными словами – сохранности тела; и насколько меньше внимания мы оказываем телу духовному, то есть телу, которое заключает в себе нашу жизнь и наши чувства. Между тем психосоматологи Эдвард Вайсс и Сперджен Инглиш еще в 1943 году призывали уделять в медицине не телесному меньше внимания, а духовному – больше [157]. Иными словами, не нужно пренебрегать знаниями, которые медицина применяет к уровню тела, но стоит лучше обеспечивать своей заботой уровень психики.

Существующая на сегодняшний день психосоматическая медицина и психотерапия – не больше, чем неотложная помощь и некоторое сглаживание дефицита, имеющегося в медицине. Вообще-то все болезни протекают на уровне психосоматики и требуют больше лечения то на уровне тела, то на уровне отношений. Но пока медицинская система не меняется, а психический аспект, само собой, никуда не исчезает, мне кажется правильной мысль о том, что мы спасаем душу.