…Денис не помнил, что было. Кажется, он пнул Презика на бегу… и как-то оказался верхом. Забегал в конюшню? Конечно. И там, наверное, никого не было, потому что его не отпустили бы – такого. Он летел через посёлок, распластавшись по конской шее и буквально избивая храпящего Серого каблуками и ладонью. Кажется, его кто-то окликал… или это так стучали копыта и его сердце?

Он не знал, почему бежит. Куда? Зачем? Больше всего сейчас ему хотелось, чтобы произошло что-то… что-то, что заставит его выплеснуть чувства в драке. В бою. Чтобы избавиться от сознания собственной никчёмности.

Он не помнил о себе ничего, кроме того, что, когда единственной на свете девчонке понадобилась его помощь – он оказался бесполезен…

…Несколько раз Серый пытался перейти на рысь или шаг, давно уже мелькали по сторонам могучие деревья вдоль пути к Пилёному Ущелью, когда Денис наконец подумал, что надо пожалеть коня. И собрался его осадить…

…не понял, что произошло, – ему показалось, что где-то сломалась толстая ветка, он взлетел, а потом стал падать. Извернувшись кошкой, мальчишка попытался упасть на ноги или хотя бы на четвереньки, но его сбило катящееся, брызжущее из головы кровью тело уже мёртвого – вспыхнула неожиданная, резкая жалость – застреленного Серого, отбросило в кусты на обочине. От удара у Дениса перехватило дух. А едва он успел как-то продышаться – навалились сразу двое мужчин, спрыгнувшие прямо с высоких валунов на тропу, и принялись крутить руки, не давая добраться до ножа.

Они не сразу смогли справиться с мальчишкой – Денис отбивался отчаянно, не тратя сил и ярости на вскрики. Ему удалось сбить с ног одного и отшвырнуть другого нападающего – они были изумлены и ошарашены таким умелым и целеустремлённым сопротивлением. Но всё-таки оба были взрослыми мужчинами – тяжёлыми, умевшими драться, – а Денис совершил ошибку; освободив одну руку, он схватился за нож вместо того, чтобы хорошим ударом по виску или глазам окончательно отделаться от сваленного с ног – пыхтя, он висел на другой руке Дениса тяжеленной гирей и пытался подняться. Тогда отброшенный сунулся обратно, перехватил руку мальчишки и, с маху вывернув её – продолжая движение самого Дениса, – повалил его наземь ничком. Сверху рухнули, злорадно сопя, сразу два восьмидесятикилограммовых тела, и двигаться уже просто не получалось.

Грызя траву и землю, Денис заплакал – от ярости. Над ним звучали одышливые, злые голоса:

– Здоровый, скотёнок.

– Кормленый-тренированный… Ну да теперь отбегался, падло.

– Ты смотри, как нам повезло, как повезло-то нам! Это же…

Денис ещё раз рванулся – с таким запредельным, нечеловеческим бешенством, что почти вырвался из потных цепких лап, почти поднял на себе десять пудов веса, почти скинул врагов в стороны.

Тогда его коротко и точно ударили в затылок – видимо, прикладом или рукоятью пистолета.

И стало темно, тихо и пусто.

В комнате было чисто, неожиданно чисто. Светло – свет шёл в три стрельчатых окна, узких, как бойницы, но высоких. Что снаружи – Денис не знал, видно было только лесные вершины, его приволокли сюда всё ещё без сознания, и он не мог определить даже, сколько и куда, в какую сторону, его несли или везли. Голова не болела, удар был нанесён профессионально. Руки скручены за спиной, сзади стояли двое с оружием – вроде бы не те, которые его захватили… так идиотски, так глупо и нелепо! Ему захотелось взвыть от злости на себя. В углу – из медного крана в потемневший или просто сделанный из какого-то тёмного металла бачок – размеренно и звонко капала прозрачная вода. Денис подумал, что вода, наверное, холодная, а бачок, должно быть, почти пустой. И только потом посмотрел на сидящего за столом бандитского главаря…

…– Арнольд… Оттович?!.

…Серые глаза внимательно смотрели на мальчишку – вроде бы в лицо, но на самом деле обежали Дениса с ног до головы. Остановились на галстуке – Денис физически ощутил, как невидимые пальцы ощупали материю.

– Здравствуй, – спокойно сказал Шульце, кладя ногу на ногу. Под правой рукой у него лежал автомат – «калашников» со сложенным прикладом. Стволом в сторону Дениса; чёрная точка дула смотрела прямо в живот. – Здравствуй, Денис Третьяков, сын офицера ОБХСС.

Денис промолчал. Значит – «Либерия», будь она неладна. Ему было страшно. Стало страшно, как только он узнал Шульце – ухоженного и корректного, как всегда. Страх был тупой и сонный, похожий на дурноту кошмарного сна. А ещё – унизительный, от него никак не получалось отделаться, привести мысли в порядок и стать самим собой.

– Развяжите меня, – наконец попросил мальчишка чужим голосом. Шульце склонил голову набок:

– Зачем? Ты так и не назвался, а ведь ты вроде как в гостях у нас… – Охранники за спиной Дениса рассмеялись, у одного смех был с противном привизгом, а у другого – густой, добродушный… Шульце повёл туда глазами – смех отрезало.

Странно, но прозвучавший смех врагов помог Денису собраться. Мальчишка перевёл дух, поднял голову. За его спиной произошло неуловимое движение… но Шульце опять всё успокоил одним взглядом. Подвигал на столе вещи Дениса – в том числе наградной нож. Усмехнулся чему-то. И доброжелательно сообщил Денису:

– Опомнился? Ну вот и хорошо. Тебя зажарят заживо на медленном огне. Готов?

Денис покачнулся.

Внутренне. Только внутренне.

Он по-прежнему не мог поверить в то, что может погибнуть. В конце концов, он уже не раз выскальзывал из смертельно опасных ситуаций за последний год. Настоящих, невыдуманных, некнижных и некиношных опасностей. Он видел врагов, видел всю мерзость Зла в разных обличьях. И это обличье было всего лишь чуть более страшным, чем хасиды, например…

– Не готов, – сказал Денис. Шульце повёл глазами – на умывальни, потом обратно. Со скукой спросил:

– А какая нам от тебя польза? Ведь не хочешь же ты сказать, что твои родители в обмен на тебя…

Денис не выдержал – засмеялся, коротко и удивлённо, даже хохотнул скорей. Шульце тоже с улыбкой покивал:

– Вот-вот.

– Я вам не советую продолжать свои фокусы… – сказал Денис (брови Шульце поднялись в нешуточном изумлении). – Вы ведь не сумасшедший. Не фанатик. Если хотите – можете со своими людьми спуститься из леса прямо сейчас. Я сам вас отведу, и вы сложите оружие.

– Ого, – буркнул кто-то из конвоиров. Шульце откинулся назад на спинке стула:

– А дальше? – спросил он с интересом, и Денис ободрился. Интерес был… или казался?.. настоящим. А что, если правда удастся привести и сдать всю банду?!

– Дальше вас будут судить, – признался он. – Но я не думаю, что приговорят к смертной казни. Я сам буду за вас заступаться и отца уговорю.

– И я могу рассчитывать на помилование? – Шульце снова качнулся к столу, сплёл пальцы под подбородком. Денис помолчал и честно ответил: