Интервью приходилось давать и раньше, а теперь, когдапереехали в такое здание, нас заметили и ведущие телеканалы, крупнейшие газеты.Я перестал пугаться при выходе из здания, когда ко мне бросался с подвешеннымна пике микрофоном волосатый мужик, а за ним спешил оператор с телесооружениемна плече. Вспышки блицев настигали и в машине. Скоффин с ехидной улыбкойговорил, что шеф становится публичным, якобы для краткости обрывая«…человеком», и все тоже ехидно улыбались.

Сегодня я принимаю по договоренности корреспондента из РБК,милую женщину с обаятельной улыбкой и серьезными глазами, что задает довольноточные вопросы, изредка заглядывая в блокнот, не забывая красиво забрасыватьногу на ногу то так, то эдак. А так как мы оба в роскошных креслах, между намитолько низенький столок, я уже через пять минут интервью начал гадать: есть лина ней трусики, хотя бы типа стрингов, или же по последней моде ходит без них,чтобы якобы вроде нечаянно, в очередной раз меняя положение ног,демонстрировать подбритую полоску волос в самом низу живота.

Она верно угадала ход моих мыслей, ну еще бы не угадать,если области, в которых ход мыслей академиков и грузчиков неотличим, чуть-чутьпоощряюще улыбалась, оценивая знаки внимания, ибо теперь комплименты идут вот втакой форме: смотрит под юбку, когда я поднимаюсь по лестнице, значит –нравлюсь.

– И все-таки, – сказал я в который раз, –наша работа проходит больше в сфере искусства, как это не звучит высокопарно.Сфера бизнеса для нас все еще темный лес. Мы можем только служить примером, чтои люди искусства могут добиваться материального благополучия…

Она мягко улыбнулась, спросила мягким постельным голосом,прекрасное сочетание с умным взглядом и точно поставленным вопросом:

– Но ведь вы начинали работу с минимальными средствами,а теперь ворочаете миллионами? Вернее, десятками миллионов долларов?

Я развел руками.

– Можно сказать, что нам повезло. Хотя сампридерживаюсь мнения, что удача приходит только к тем, кто к ней готов.

– Но у вас, судя по вашей биографии, были и неудачи вбизнесе?

– Иногда, – ответил я с бодрой улыбкой, –полоса неудач оказывается взлетной.

Промолчал, что там, где заканчивается полоса неудач, чащевсего начинается территория кладбища, и пока барахтаемся, у нас есть надежда,но у нашей команды в самом деле все получилось, теперь только бы не сорваться вштопор…

– Ваша команда с вами в прежнем составе? – спросилаона задумчиво. – Как вам это удалось?

– Примитивы, – ответил я с пренебрежением. –Ничего не видят, кроме работы. Ни пьянок, ни баб, ни загулов на загородныхдачах с фотомоделями… Пойдемте взглянем?

Она с недоумевающим выражением, но с той же любезной улыбкойвышла из кабинета, я придержал дверь и закрыл за нами. Скоффин бросил в нашусторону недовольный взгляд, но я не отреагировал, еще ни разу не видел Скоффинадовольным, остальные вообще не обращали внимания, кто в бою за высоту, ктоудирает от мобов, только Аллодис и Ворпед добросовестно мультиплексили текстурыдворцов грядущего аддона.

Николай, рубясь с толпой стражников, бодро напевал:

– Еще не все порешены… Еще не все… Ага, то-то! Мыпацифисты, но если надо – отпацифиздим по полной программе…

– Напали? – спросил Секира издали.

– Ага, сволочи… Откуда только и выпрыгнули…

– Во всем виноваты евреи, – сказал Секира,подумав. Еще немного подумав, закончил со вздохом: – Это их Бог нас всехсотворил.

– А наш Бог сотворил еврейского, – ответил Николайбодро, – ибо раскопками доказано, что первой была Украина, а уже из нееобразовались Хаос и Тьма, где и зародился еврейский Бог… Подай отвертку,халдей!

– Мы не халдеи, мы хасиды.

– А есть разница? – спросил Николай. – Вот идля Скофа все равно кого взрывать, все вы, гады, виноваты… Перекинь мне файлы,что тебе вчера дал Аллодис.

– Я их еще не подправил…

– Ну вот, а брешете, что евреи – работящие. Это мы,хохлы, работящие! Просто работать не любим и не умеем…

Телеведущая сказала, понизив голос:

– Ваша фирма вообще-то может быть образцом! Потолерантности.

– Наша? – удивился я. – У нас друг другапоедом жрут!

– Я имею в виду подход к национальным и даже расовымпроблемам, – объяснила она еще тише и опасливо посмотрела посторонам. – У вас так мирно уживаются русские, евреи, исламисты и дажефашист…

Я наконец врубился, хихикнул, чувствуя себя неловко, развелруками.

– Ролевики.

– Простите?

– Роли отыгрывают, – объяснил я. – Как и вигре… Когда я играл здоровенным орком, я рычал и говорил, что всех порву, когдамаленькой девочкой – хвастался, что я хорошо учусь в школе и помогаю маме мытьпосуду, а когда старым гномом – то кряхтел, жаловался на суставы и вспоминалмолодость…

Он помрачнела, вздохнула.

– А, вот в чем дело… А я уже поверила, что они в самомделе…

Я пожал плечами.

– Да кто их разберет, кто они на этом самом. Кто натакую ерунду смотрит? Я не знаю, кто у нас евреи, хотя без них ни одно дело необходится, так что еврей вполне может отыгрывать роль русского националиста илихохла-запорожца, а русский – исламского фундаменталиста. Когда занимаютсяделом, а не дурью маются, то отыгрывание ролей забавнее…

Она посмотрела на меня очень внимательно.

– А вы сказали, сами того не заметив, интересную вещь.

– Правда? Какую?

– А вот не скажу. Ладно, скажу: для того чтобы вот такотыгрывать роли, вы в самом деле должны давно перерасти эту дурь, какнациональности и конфессии.

Я пожал плечами.

– Да просто за тысячи лет человечество накопило такойзапас забавных моментов про эти различия, начиная с афоризмов и анекдотов, вотребята и отрываются вовсю! Ну как не использовать такое богатство? Это нетолько не по-деловому, а вообще-то как-то не по-человечески…

Николай, отслеживая нетипичные случаи в нашей байме,наткнулся на некую бизнес-леди, что вложила пятьсот долларов, за что ей сразуповысили лэвел и дали лучшую броню и оружие. Она бродила по миру, наслаждаласькрасотами, изредка била монстров, но однажды встретились ей трое подростков,один начал насмехаться и говорить скабрезности, как бы он ее поставил раком…

Леди рассердилась и зарубила его. Двое подростков в шоке.Себя считали крутыми, отбежали и стоят, смотрят издали. Леди сказала имхолодно:

– Передайте этой мрази, пусть научится быть вежливым…хотя бы с женщинами.

Николай укрупнил изображение, мы увидели, как имя лединачинает розоветь, наливаться цветом спелого помидора. Кулиев сказал торопливо: