Вибрация замедлилась и прекратилась. В свете свечи проплыло облачко пыли. Коди задержал дыхание и сделал судорожный вдох только тогда, когда легкие потребовали воздуха. В кухне пахло жженой резиной: в трещины просачивалась вонь с автодвора Кейда. Коди достал сок, отвинтил пробку и смыл застрявшие в горле остатки глазированных пончиков.

С тех пор, как за рекой расселась треклятая пирамида, все пошло вразнос. Коди не стал гадать, что могло проползти под домом, - что бы это ни было, оно находилось в десяти-двенадцати футах под землей. Ждать, не вернется ли оно, парнишка тоже не собирался. А папаша, подумал Коди, пусть выкручивается сам. Господь приглядывает за дураками и пьяницами.

Он задул свечу, положил ее на кухонный стол и вышел из дома. Спустившись с крыльца, Коди сел на мотоцикл и надел "консервы". Улица была залита лиловым светом, над самым бетоном висели пласты дыма. Инферно напоминал зону боевых действий. Сквозь дымовую завесу Коди видел сияющие огни крепости. Туда, решил он - уж очень темно было повсюду. Сперва заскочить на Сёркл-бэк-стрит, к Танку, узнать, не дома ли с предками отсиживается этот хмырь, а уж оттуда прямым ходом в общагу. Коди пару раз пнул стартер, мотоцикл завелся, и Коди поехал в сторону Селеста-стрит.

Во время драки Коди разбили фару (наверное, пивной бутылкой), но только стекло; лампа работала. Свет пропарывал грязное марево, но тем не менее Коди ехал медленно - Брасос-стрит была изрезана трещинами, а кое-где покрытие вздыбилось, поднявшись на добрых шесть дюймов. Колеса информировали копчик Коди о том, что им по пути с проползшим под домом существом.

А потом он чуть не наехал на нее.

Посреди улицы кто-то стоял.

Маленькая русоволосая девочка. В луче фары ее глаза отсвечивали красным.

- Поберегись! - крикнул Коди, но девчонка не двинулась с места. Он резко вывернул руль влево и ударил по тормозам. Если бы он проехал чуть ближе, девочка лишилась бы мочки уха. "Хонда" пронеслась мимо, переднее колесо угодило на какую-то кочку, и мотоцикл тряхнуло. Коди сражался с рулем и тормозами, не желая врезаться в заросли кактусов. Он затормозил в какой-нибудь паре футов от этого дикобразника и развернул "хонду", подняв песчаную метель. Мотор чихнул и заглох.

- Охренела? - рявкнул Коди на девчонку. Та стояла на прежнем месте, держа что-то в сложенных чашечкой ладонях. - _Ч_т_о_ с тобой? - Он сдвинул "консервы" на лоб; пот ожег глаза.

Девочка не ответила. Кажется, она даже не понимала, что едва не влетела под колеса.

- Ты чуть не убилась! - Коди обрубил ножку, слез и решительно двинулся к девочке, чтобы увести ее с мостовой. Но, когда Коди приблизился к ней, она опустила руки, и он увидел, что она баюкает в ладонях.

- Что это? - спросила она.

Это был рыжий полосатый котенок, наверное, трехнедельный, не старше. Коди огляделся. Они стояли перед домом Кошачьей Барыни. В сторонке такая же рыже-полосатая мамаша терпеливо поджидала возвращения своего отпрыска.

- А то ты не знаешь, - фыркнул Коди. Его еще трясло. - Это котенок. Всякий знает, что такое котенок.

- Ко-тенок, - повторила девчушка, словно слышала это слово впервые, и уже свободнее повторила: - Котенок. - Она погладила его. - Мягкий.

"Странная она какая-то, - подумал Коди. - Ой, странная. И говорит чудно, и держится не по-людски". Слишком уж скованно девочка держала спину, словно напрягалась под тяжестью собственных костей. Лицо и волосы были в пыли, а джинсы с футболкой выглядели так, будто она каталась по земле. Правда, лицо девчонки было знакомым; где-то Коди ее видел. Он вспомнил где: в школе, еще в апреле. За мистером Хэммондом тогда зашли жена с дочкой. Девчонку звали то ли Сэнди, то ли Стиффи - что-то в этом роде.

- Ты дочка мистера Хэммонда, - сказал он. - Чего бродишь одна?

Внимание девочки все еще было сосредоточено на котенке.

- Хорошенький, - сказала Дифин. Она пришла к выводу, что держит в руках молодую особь того же вида, к которому относилось и поджидавшее неподалеку существо, так же, как занятое ею самой тело принадлежало юной женской особи вида "человек". Она осторожно погладила тельце. - Хрупкая конструкция этот котенок.

- А?

- Хрупкий, - повторила она, поднимая глаза на Коди. - Разве так нельзя сказать?

Несколько секунд Коди молчал. У него пропал голос. Очень, очень странно, подумал он и осторожно ответил:

- Котята крепче, чем кажутся.

- Дочки тоже, - сказала Дифин, главным образом - себе самой. Она осторожно нагнулась и поставила котенка на то место, где нашла его. Старшее четвероногое немедленно схватило его за шкирку и убежало за угол дома.

- Э... как тебя зовут? - Сердце Коди опять учащенно забилось, по спине поползла струйка пота. Под мышками уже проступили мокрые круги: ночь была жаркая и душная. - Сэнди, правильно?

- Дифин. - Девчонка пристально смотрела на него.

- По-моему, я скоро созрею для психушки. - Коди пригладил пятерней спутанную шевелюру. Может быть, его приложили сильнее, чем он думал, и крыша у него съехала? - Ведь ты дочка мистера Хэммонда?

Она взвешивала правильный ответ на его вопрос. Маячившее где-то в вышине лицо этого человека покрывали странные пятна. Дифин заметила, что ее новый знакомец больше не злится: злость уступила место недоумению. Она понимала, что кажется ему такой же странной, каким он кажется ей. Что за диковина свисает у него со звукоприемной раковины, именуемой тут "ухом"? Почему одна зрительная сфера меньше другой? И что за молчащий теперь монстр с ревом вылетел на нее из мутной пелены? Загадки, загадки. Но Дифин не чувствовала в этом человеке ужаса, переполнявшего тех, с кем она бежала из разрушенного культового дома.

- Я избрала... - Как правильно перевести? - ...своим облачением эту дочку. - Она подняла руки, словно демонстрируя новое чудесное платье.

- Своим облачением. Угу. - Коди кивнул, широко раскрыв один глаз и подмигнув вторым, заплывшим. - "Ну, мужик, ей-ей, ты сделал мертвую петлю!" - сказал он себе. Перед ним как будто бы стояла дочка мистера Хэммонда, однако разговаривала она совершенно не по-детски. Разве что девчонка была не в себе... Коди в этом не сомневался: ведь кто-то из них двоих точно был не в себе. - Тебе надо домой, - сказал он. - Нельзя бродить по улицам одной - тут вон какая хреновина торчит.

- Да. Эка-пакость, - согласилась она.

- Точно. - Еще один медленный кивок. - Хочешь, я отведу тебя домой?

- О! - Девочка быстро втянула воздух. - О, если бы ты мог, прошептала она и посмотрела на зарешеченное небо. Тьма заявляла свои права на все ориентиры.

- Ты живешь на Селеста-стрит, - напомнил Коди. Он ткнул пальцем в сторону конторы ветеринара, от которой их отделяла всего пара кварталов. Там.

- Мой дом. Мой дом. - Дифин, раскрыв ладони, тянулась к небу. - Мой дом очень далеко отсюда, и я не вижу дороги. - Занятое ею тело дрожало, а под горным хребтом собственного профиля она почувствовала жар. Дело было не только в стремительном токе жизнеобеспечивающей жидкости по удивительной сети артерий, не только в согласованной с мозгом работе мышечного насоса. Глубоко внутри, в самом центре ее существа, тоска раскручивала воспоминания о родине. Рожденные серебристым перезвоном родного языка Дифин, пропущенные через человеческий мозг, они лились с языка земной речью. - Я вижу приливы. Я чувствую их: подъем, спуск. Я чувствую в этих приливах жизнь. Я чувствую своих родных. - Коди увидел, как тело девочки неприметно заколыхалось, словно повторяя ритм течений спектрального океана. - Великие города и мирные рощи. Приливы приходят из-за гор, катят по долинам и садам, где всякий труд - любовь. Я чувствую их. Даже здесь они касаются меня. Зовут домой. - Тело Дифин внезапно застыло. Она уставилась на свои руки, на пугающие отростки чужой плоти, и ужас действительности рассеял воспоминания.