— В твоих словах есть правда, но не вся. — Он взял ее за руку и нежно сжал. — Я здесь, и ты не одна. — Обойдя очаг, он обнял ее за плечи, потом поцеловал в лоб и притянул к себе. — Ни одно живое существо не может избегнуть смерти. Мы все встретимся с ней в конце, и она следует за нами темной тенью. Да, одинокими мы приходим в мир, и уйдем из него в одиночестве, но все остальное время мы живем и познаем радость. Я одинок, и всегда был таким, но сейчас я с тобой.

Таэ промолчала, но крепче прижалась к нему, а он гладил ее по волосам. Так она и заснула у него на груди. Конн еще очень долго сидел неподвижно, пока не угас огонь. Тогда он осторожно положил ее на пол, сделал подушку из своего плаща и укрыл ее одеялом. Потом погасил огонь и вышел на улицу.

Там стоял Фиаллах с убийственно спокойным лицом.

Конн подошел к нему.

— Ты нашел его?

— Да, нашел. — Ответил Фиаллах. Вытащив намокший от крови кошель, он попытался вытряхнуть его содержимое на ладонь, но оно прилипло к коже. Тогда он сунул туда руку и вытащил глаза Фаэтона. Они уже начали ссыхаться. — Этот ублюдок отправился в вечность слепым.

— Он заслужил это.

Фиаллах убрал глаза обратно в кошель и вытер руки о штаны.

— Как там Таэ?

— Страдает.

— Она очень хорошая женщина, может быть, даже самая лучшая на свете, и заслуживает самого лучшего мужчину. Ты самый лучший?

— Кто знает? — ответил Конн.

— Давай выясним это, — сказал Фиаллах.

Фиаллах заглянул в лицо соперника и не увидел там страха, только удивление.

— Ты хочешь драться со мной? Сейчас? — спросил Коннавар.

— Если ты не боишься, — ответил гигант. С последнего дня Игр он мечтал загнать заносчивого юнца в землю. С тех пор все пошло наперекосяк. Таэ отвернулась от него, а теперь город, находившийся под его защитой, разграблен. Он не мог забыть той минуты, когда холодный голос сказал: «Если ты его ударишь, я тебя убью».

У него мороз пробежал по коже. Надо было развернуться и хорошенько избить наглеца, но он, застыв на месте, смотрел, как этот сопляк уводит Таэ.

Он понял, что теряет ее еще тогда, его посетило ужасное предчувствие. И скорбь не замедлила прийти. Любовь к Таэ была единственным островом в бурном море его жизни. Сначала он обожал ее еще ребенком, испытывая к ней почти отцовские чувства, учил ездить на лошади, стрелять из лука, даже сражаться мечом. Сильная девушка? Когда она повзрослела, его любовь к ней стала еще сильнее. Она продолжала охотиться с ним, и он думал, что ее чувства выросли вместе с ней. Однако со времени Игр все переменилось, их отношения стали сложными и противоречивыми. Он слышал, что Таэ все время расспрашивает людей про Коннавара — Мальчика, Который Сражался с Медведем, Человека, Убившего Короля. Коннавара-воина.

Коннавар… Коннавар… Коннавар…

Что же он такого сделал, чего Фиаллаху сроду не достичь?

Коннавар был далеко. Со временем она должна была забыть его. Но нет, Длинный Князь послал его в Семь Ив, и Фиаллах увидел, как радостно загорелись глаза Таэ. На самом деле именно тогда он осознал, что проиграл. В тридцать один год первый советник Лизоны был достаточно стар, чтобы быть отцом девушки, и похоже, она относится к нему именно как к отцу, защитнику, а не возлюбленному. Это было очень трудно принять. Боль терзала его сердце острыми клыками. И теперь именно Коннавар отправился в лес и спас Таэ из рук разбойников. А надеждам Фиаллаха пришел конец. Он никогда не любил другую женщину. Если бы его не заманили охотиться на дурацкого льва, именно он — Фиаллах — встал бы рядом с ней, чтобы защитить. Тогда она могла бы посмотреть на него по-другому. Но боги отвернулись от него, поставили ловушки на каждом шагу. Когда Фиаллах вернулся в Семь Ив, отомстив Фаэтону, и вошел в Длинный Зал, то в слабом свете гаснущего костра увидел Таэ, мирно спящую в объятиях Коннавара. Честно говоря, они подходили друг другу, и сердце советника дрогнуло. Он простоял там почти час и видел, как нежно Коннавар опустил ее на пол и сделал подушку из плаща. Теперь не было смысла убивать Коннавара. Таэ все равно потеряна навсегда. Правда, внутри него все еще горело желание избить своего соперника, повергнуть на землю и гордо встать над недвижным телом; доказать себе, что он превосходит человека, укравшего у него любовь. Даже руки дрожали от желания нанести удар.

— Если ты не боишься!

Коннавар улыбнулся. И ударил его. Сила и скорость удара удивили Фиаллаха, но он даже не пошатнулся и двинулся на противника, нанеся ему удар слева. Тот и не думал сдаваться, и драка разгорелась. Гигант не уставал удивляться силе соперника. Коннавар был чуть ниже шести футов ростом, на шесть дюймов ниже Фиаллаха и как минимум на тридцать фунтов легче, но удары он наносил сильнее, чем можно было ожидать. Юноша дрался обдуманно и не терял головы. Не бил вслепую, ярость не застилала ему глаза. Фиаллах невольно восхитился им. Коннавар уворачивался, нанося удар за ударом в живот противнику. Тот схватил его за волосы, откинул голову и стукнул правой рукой. У юноши подогнулись ноги. Фиаллах отпустил его волосы и приготовился нанести очередной удар, на Конн прыгнул вперед и головой ударил советника в челюсть. В глазах гиганта потемнело, и он отступил.

Драка продолжалась. На один удар Фиаллаха приходилось два удара юноши. Сила начинала оставлять Коннавара, но он не сдавался и продолжал биться. По щеке стекала кровь и один глаз заплыл. Фиаллах захотел нанести сокрушающий удар, но поторопился. Противник сломал ему нос. Оба бойца двигались теперь медленнее, искали удачного момента для атаки. Конн еще два раза ударил Фиаллаха по сломанному носу, а тот засветил ему в уже подбитый глаз. Драка могла закончиться только одним, понимал Фиаллах. Ловкий большой человек всегда победит ловкого маленького. Это закон. К нему начинало приходить второе дыхание, и удары соперника казались не больнее, чем укусы пчелы. Оставалось еще раз хорошенько стукнуть юнца — и конец. Наконец тот открылся, и рука Фиаллаха с силой врезалась в лицо Конна. Тот упал на землю, но перекатился, поднялся, дважды споткнувшись, атаковал. Гигант снова ударил его. На сей раз все должно было закончиться, но Коннавар заставил себя встать. Фиаллах позволил ему подойти и потом сразу нанес левый хук и правый апперкот. Конн упал на спину, застонал, снова перекатился, поднялся на колени, потом и на ноги, выставил кулаки и начал приближаться. Несмотря на неприязнь, Фиаллаха впечатлило бесстрашие юноши. В другой день он непременно подошел бы и безжалостно избил поверженного противника, но сегодня он уже выплеснул свою ярость, расправившись с предателем. Гнев угас, и ему расхотелось драться. Фиаллах подошел к противнику и обнял его.

— Довольно, малыш. Драка окончена.

— Ты больно бьешь, — пробормотал Коннавар. — Я уж думал, ты меня прикончишь. — Он неожиданно улыбнулся, и Фиаллах расхохотался.

— Признаю, ты лучший из мужчин, — сказал он. Улыбка померкла. — Присматривай за Таэ. Обращайся с ней хорошо. Я буду наблюдать. Если ты предашь ее, я тебя прикончу.