Он снова позвонил Кафтанову:

— Вадим, у убитого Бумерангом железнодорожника были дети?

— Думаешь, они мстят?

— Не знаю. Но след явно ведет к убийству на станции. И почерк один.

— Иван, теперь искать буду я, ладно? — с горечью в голосе заявил Кафтанов. — Кто бы ни стоял за этими смертями, я найду. Этот козел грохнул Игоря. А он был моим другом. Это дело становится для меня личным. Понимаешь?

— Понимаю, — пробурчал Иван. — Для меня тоже.

Назавтра выяснилось, что родни у убитого не было. Детей господь не дал, а жена померла от онкологии незадолго до убийства.

"Кто же вы такие, неуловимые мстители? — задался Иван риторическим вопросом. — Как же мне вас найти?"

Затем его мысли моментально перескочили на последнюю жертву. Тут все ясно. Тетка сливала информацию о Пахомове, а когда тот ее уволил, убили, чтобы не проболталась. Память услужливо выдала образ незабвенной Тамары Тимуровны. Суровой и подозрительной тетки с халой на голове. Строгий костюм, белая кружевная блузка довершали облик Пахомовского дракона. Такая точно кому попало дверь не откроет. Значит, приходил кто-то свой.

Бессараб почесал затылок и снова связался с Вадимом.

— У вас список соседей имеется? — поинтересовался он сразу, даже не поздоровавшись.

— Ну да, — буркнул Кафтанов.

— Посмотреть можно? — начал давить Иван.

— Зачем тебе?

— Хочу глянуть, может, какая фамилия знакомая попадется.

— Приезжай, — буркнул Вадим и отключился.

Немного позже Иван набрал другой номер и попросил о встрече.

— Не знаю, как получится, Иван Григорьевич. Я завтра к Лиле улетаю, — устало сообщила Раиса Петровна.

— Я вас отвезу в аэропорт, — сразу сориентировался Иван.

Провожать Лилину мать приехали лишь Лина с женихом. Пока они ставили на транспортер два увесистых чемодана, Раиса Петровна неожиданно притянула Ивана к себе и клюнула в щеку.

— Храни тебя Господь, Ванюша, — негромко пожелала она и добавила. — Спасибо, что спас меня.

Ивана никто и никогда не называл Ванюшей, он оторопел на секунду, а потом крепко обнял дочкину бабушку. Она погладила его по щеке, прощаясь.

— Я люблю Лилю, всегда любил, — тихо признался он ей на ухо. — И сделаю все, чтобы она стала моей женой.

— Найди себе другую девушку, — на ходу бросила Раиса и поспешила на посадку.

Иван застыл на месте как вкопанный.

— Поехали, Иван. — Гена Лурдин слегка дотронулся до рукава пальто и с тоской посмотрел на Бессараба.

Застыв у окна столовой, Раиса Петровна напряженно выглядывала во двор. Ветер гонял по зеленому газону последние желтые листья. А вдалеке сиротливо чернели опустевшие клумбы.

"Вот уже и осень прошла", — вздохнула от безысходности Раиса, хмуро разглядывая увитую виноградом стену соседнего дома. От красных листьев зарябило в глазах. Раиса Петровна перевела взгляд вглубь сада, где не было никаких клумб и винограда. Лишь одинокие деревья, рассаженные в случайном порядке, и качели, стоявшие прямо на газоне. Она заметила, как крепкая мужская нога отталкивается от земли, направляя качели вверх, как руки заботливо поправляют капюшон на Лилькиной голове.

"Все-таки не зря я эту шубу приперла. Теперь хоть в тепле сидит на своих качелях, — ворчливо похвалила сама себя Раиса Петровна. — Лиля еще привередничала, надевать не хотела. Как дите малое. Тяжелая, видите ли. Так тебе ж не по полю в ней идти, а тут во дворике погулять. Хорошо хоть, сама ходить начала, да румянец на щеках появился".

Раиса вспомнила, как, приехав неделю назад, нашла свою старшую дочку прикованной к постели. Суетились сиделки, невесть откуда взявшийся граф не знал, куда еще поцеловать Лилю. Все пичкал ее какими-то настоечками и пилюльками. Кабы не он, померла бы девочка. Раиса Петровна смахнула слезу, мысленно вознося хвалу Богу, что все обошлось. И пусть лучше Лилька с новым кавалером на качелях любезничает, чем помирает не пойми от какой болезни.

Она снова внимательно оглядела парочку. Лиц без очков особенно не разобрать, но положение тел говорило само за себя. Вон дочка, прильнув к французику, положила голову ему грудь. И он обнимает ее обеими руками. И качает, словно маленькую.

"Будет ли прок от этой любви? — задалась мать вопросом и мысленно отмахнулась: — Хорошо ей сейчас, и ладно".

— А подглядывать нехорошо, Раиса Петровна, — раздался за спиной ехидный голос Пахомова. — Все Лильке расскажу.

— Ябедничать, Витя, тоже плохо, — парировала бывшая учительница.

Пахомов мельком глянул в сторону качелей и грустно заметил:

— За этой норковой шубой мы к какому-то барыге ездили. Герт тогда еще заставил подкладку отпороть, проверил качество шкурок. И так смешно дул на мех, все высматривал подшерсток.

— Удивительно, как ему все с рук сходило, — печально улыбнулась Раиса Петровна. — Разрешили отпороть подкладку на шубе?

— Баба заартачилась. Ну, жена этого шорника. Но отпорола. Только когда уже деньги взяла, вдруг продавать передумала.

— Почему?

— Откуда я знаю. Только Лильке шуба не понравилась. Сказала сразу, что она в ней на медведя похожа. Я даже удивился, чего вы ее через пол-Европы тащили.

— Зато теплая. Сейчас в самый раз, когда организм ослаблен.

— Лильку сейчас любовь греет, — усмехнулся Пахомов. — И граф от нее остатки ума растерял.

— Будет ли толк, Витя? — сокрушаясь, заметила Раиса Петровна. — Увезет ее во Францию, придется раз в полгода видеться. Не такой судьбы я Лиле желала.

Пахомов, понимая, что сейчас начнутся стенания, быстро перевел разговор:

— Вы и в Баварию не так приехать мечтали.

— Ох, и не говори.

— Поехали, покажу вам город.

— А…

— Лиле с Арманом ничего не грозит. Он с нее пылинки сдувает и насмотреться не может. Да и мы ненадолго отлучимся.

Раиса Петровна снова глянула в окно и быстро отвернулась, заметив, как Арман нежно целует Лилю, слегка придерживая за подбородок. Раиса отметила отрешенное лицо дочери, тающей в объятиях де Анвиля, и, подумав с минуту, согласилась:

— Поехали, Витя.

Арман, просунув руку в недра шубы невиданного фасона, провел ладонью по груди любимой.

— В каждом окне по любопытному, — нехотя прошептал он Лиле.

— Всем интересно, как мы на качелях катаемся, — хмыкнула она.

— Нет, как мы целуемся. Из столовой выглядывает твоя маман, а из библиотеки моя сестра. Няньки глазеют из детской. Интересно, Пахомов и экономка чем заняты?