Боги войны завыли и завизжали, и Алия поняла, что Диана права.

– Это был конец ее мирной жизни, – сказала она. – Потом она стала невестой, прекратила участвовать в забегах. Мы должны спуститься к реке.

– Тогда стоит поспешить, – сказал Тео, указывая на дорогу.

Вдалеке по извилистой дороге медленно ползла вереница бронированных автомобилей – сверкающих жуков, поднимающих за собой облака пыли.

– Если бы мы могли им объяснить, – сказала Ним.

– Они могут не дать нам такой возможности, – покачала головой Диана. – К реке. Быстрее.

Они бросились вниз по склону. Эрис кружила над ними вне досягаемости лассо Дианы, колотя в щит и завывая, пытаясь заглушить хор, Деймос и Фобос летели плечом к плечу на яростно грохочущих колесницах.

Но девочки тоже бежали с ними – подруги Елены с развевающимися за спинами волосами, веселые и бесстрашные. Теперь Алия разобрала песню и могла удерживать ее в голове, мысленно повторяя мелодию. Эту песню они исполняли, когда одну из них выдавали замуж. Хор ликовал, но в то же время оплакивал потерю подруги, свободу, которая умерла с данной ею клятвой, и все будущие забеги, которым уже не суждено было состояться.

Елена выиграла забег, когда никто еще не знал, какие беды она принесет миру, еще до того, как она стала невестой Менелая, обрела все и потеряла себя. Она бегала наперегонки с мальчиками, которые потом надевали доспехи и умирали с ее именем на губах. Она бегала босиком, и ветер дул ей в спину, и когда боги даровали ей победу, она спустилась к берегам Еврота, и принесла венок из лотоса к огромному дереву, и совершила либацию, оросив его корни благоуханным маслом. Либация. Подношение. Это были древние слова и древние идеи, но Алия знала их всем своим существом. Из года в год девочки приходили на это место, чтобы почтить Елену и спеть для подруг.

Алия попыталась восстановить дыхание, когда они спустились к началу тропы и перебежали через асфальтированную дорогу, а потом, спотыкаясь, бросились вниз по пологому склону, поросшему кустарником и шепчущими платанами. Их стволы были серыми, как камень, их толстые изогнутые ветви тянулись к воде, словно пытались напиться, а полыхание закатного солнца придавало их листьям странную невесомость, как будто на ветви опустились облака зеленых бабочек, которые в любую секунду могут подняться в воздух, оставив голые сучья.

Где-то в отдалении она услышала рокот двигателей. Голоса девочек стали громче, подгоняя ее. Теперь их было пятьдесят, сто, и песня их была настолько прекрасна, что на глаза Алии навернулись слезы. Когда она перестала быть ребенком? Когда по дороге в школу ей впервые засвистели вслед из окна машины? Когда во время бега она, вместо того чтобы думать о скорости, начала задумываться о том, как она выглядит, что и в каких местах у нее подпрыгивает и колышется? Когда она впервые не стала поднимать руку, потому что не хотела выглядеть слишком умной или слишком занудной? Никто ей не пел. Никто не рассказывал ей, как много она потеряет, а когда она это поняла, горевать было уже поздно.

Но вот они достигли песчаных берегов реки, и времени на грусть не осталось. Она бежала бок о бок с девочками, захваченная их радостью. Они всегда будут юными и бесстрашными. Они никогда не перестанут бежать.

– Они идут! – закричал Тео, но говорил он вовсе не о бегуньях. На дороге над ними с визгом затормозили бронированные автомобили, и люди в сером камуфляже выпрыгнули наружу и побежали вниз, к воде. Вдоль русла реки к ним летел «Хамви» – широкий, угрожающего вида армейский вседорожник, шины которого, казалось, пожирали землю.

– Смотрите! – крикнула Алия.

На берегу реки росло дерево с массивным стволом и тяжелыми ветвями. Спокойная вода у корней была удивительно гладкой по сравнению с остальной рекой, и дерево отражалось в ней, словно в зеркале. Алия моргнула и увидела танцующих на берегу девочек, венки из цветущего лотоса у ствола дерева и горы мелких подношений у корней.

– Вода у дерева! – Диана схватила ее за руку и потащила вперед. – Алия, тебе нужно только до нее добраться.

Но солдаты уже были в реке и теперь окружали их, блокируя путь к источнику и поднимая ботинками ил со дна. Листья платана зашумели от мощного потока ветра: над их головами завис вертолет. Алия могла поклясться, что слышит в ровном рокоте лопастей хлопанье крыльев Эрис.

– Пожалуйста! – закричала Диана и раскинула руки, закрывая собой Алию. – Послушайте! Эта девушка не опасна. Река священна. Она может очистить Вестницу войны и покончить с этим безумием навсегда!

– Прости, – сказал Джейсон у нее за спиной, – я не могу этого позволить.

Он схватил Алию за руку и дернул ее к себе, отступая дальше от воды.

– Джейсон, – сказала Диана, – они должны нас понять.

– Они все прекрасно понимают.

Алия дернулась, пытаясь вырваться и спотыкаясь на мягком песке.

– Что ты делаешь? – сказала она, и песня девочек затихла, растворившись на ветру.

– Все хорошо, – мягко ответил ей брат своим спокойным, уверенным, таким знакомым голосом. – Ты та, кем тебе предназначено быть. Все так, как должно быть, и никто не причинит тебе вреда. – Его глаза сияли. На щеке появилась ямочка. Она вдруг поняла, что никогда не видела его таким счастливым. – Ты должна жить, Алия. А война должна начаться.

Диана уставилась на Джейсона, на его пальцы, впившиеся в плечо Алии, на солдат, которые рассредоточились вокруг них. Они настороженно оглядывались по сторонам, но их взгляды то и дело возвращались к нему – не присматриваясь к цели, а скорее в ожидании приказа. Они немного напоминали парней, с которыми Джейсон разговаривал на приеме: их лица были бледнее и суровее, но выражали ту же самоуверенную непринужденность. «Хамви» наполовину заехал в воду и заглушил двигатель, и только тогда Диана поняла, что спокойствие воздуха нарушает только ритмичный стрекот вертолета. Эрис и близнецы исчезли. Почему они отступили: потому что признали поражение или потому что добились, чего хотели?

– Что ты делаешь? – спросила Диана. – Что происходит?

– Прости, – повторил Джейсон. Его голос звучал искренне. – Я и не думал, что мы подберемся так близко к источнику. Я надеялся, что мне не придется вмешиваться, что достаточно будет просто подождать, пока время выйдет и солнце зайдет.

– Джейсон, чувак, о чем ты? – сказал Тео. – Мы прилетели сюда на твоем самолете.

– Знаю. Я этого не хотел. Но вы должны понимать, как сложно было обеспечить безопасность Алии. – Он повернулся к сестре, все еще крепко удерживая ее за руку. – Сначала ты сбега́ешь в Стамбул и садишься на корабль, прежде чем я успеваю кого-то выслать, чтобы тебя перехватить. Когда «Фетида» пропала… я чуть с ума не сошел. – Он глубоко вздохнул и приподнял брови в уже знакомом озадаченном выражении. – Но тут ты объявилась в Нью-Йорке, живая и невредимая, да еще и в сопровождении амазонки.