— Винсента забрали в полицию для допроса.

Он стоит у порога, оглядываясь с видом человека, вернувшегося к себе домой после недолгой отлучки и обнаружившего, что там уже обосновались другие.

Я смотрю на Кэти — она удивлена не меньше Пола, наверное, потому что совсем не ожидала увидеть его здесь.

Впрочем, возможно, таков эффект принесенной им новости.

— Когда?

— Час или два назад. Я только что разговаривал с Тимом Стоуном из института.

Все молчат, каждый о своем.

— Нашел Кэрри? — спрашиваю я, вытирая с губ помаду.

В секунды последовавшей за вопросом паузы мы, не обменявшись ни словом, возобновляем старый спор по поводу «Гипнеротомахии» и избранных мною для себя приоритетов.

— Я должен поговорить с Джилом, — коротко отвечает Пол.

Он быстро проходит по комнате, собирает рисунки и чертежи крипты, над которыми трудился много месяцев, сворачивает их в трубку и исчезает. Дверь захлопывается, всколыхнув устилающие пол бумажки.

Кэти соскакивает со стола, и я знаю, о чем она думает. От книги не убежать и не скрыться. Какие бы решения я ни принимал, какие бы клятвы ни давал, мне никогда не избавиться от нее, не оттолкнуть в прошлое. Даже здесь, в казавшемся ей безопасным «Плюще», «Гипнеротомахия» повсюду: на стенах, в воздухе. Проклятая книга словно затаилась и только ждет, чтобы напасть на нас в самый неподходящий момент.

Впрочем, возможно, я приписываю Кэти собственные страхи, потому что ее, похоже, больше беспокоит то, что сказал Пол.

— Идем. — Она хватает меня за руку и тащит к выходу. — Мне нужно найти Сэм. Если полиция арестует Тафта, ей придется поменять заголовки.

Поднявшись наверх, в главный холл, мы видим стоящих в углу Пола и Джила. В зале почтительная тишина. Члены клуба и приглашенные притихли, чтобы понаблюдать редкий феномен: явление знаменитого затворника.

— Где она? — спрашивает Кэти у парня, с которым пришла Сэм.

Ответа я не слышу. На протяжении двух лет Пол представлялся мне мишенью для шуток, которыми его осыпали в «Плюще», занятной диковиной, которую держат на цепи в подвале. Но сейчас старшекурсники смотрят на него с нескрываемым уважением и почтением, как на знаменитость, сошедшую в зал с одного из старых портретов. На лице его выражение отчаяния и надежды, какое бывает у просителя, обращающегося к последнему, кто может его спасти; если он и сознает, что все смотрят только на него, то не подает и виду. Я подхожу ближе, и в этот момент Пол передает Джилу хорошо знакомый, сложенный в несколько раз лист. Карта с указанием местонахождения крипты Колонны.

Закончив разговор, они идут к выходу из зала. Старшекурсники уже все поняли, и все — сидящие за столами, стоящие у стен и перил — начинают постукивать костяшками пальцев по дереву. Сигнал подает Брукс, вице-президент, к нему присоединяется Картер Симмонс, казначей клуба, а затем уже и остальные. Паркер стучит громче всех, рассчитывая выделиться и на этот раз. Но уже поздно. Уход Джила, как и его появление, происходит в точно рассчитанное время.

Шум постепенно стихает, и я спешу за ушедшими.

— Отвезем Пола в дом Тафта, — сообщает Джил, когда я переступаю порог «Служебной».

— Что?

— Ему нужно кое-что забрать. Какой-то чертеж.

— Прямо сейчас?

— Тафт в полицейском участке, — объясняет Джил. — Другого такого случая не будет.

Все понятно. Он хочет помочь другу, как это сделал Чарли, хочет доказать, что я был не прав.

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что не могу составить им компанию, что им придется обойтись без меня, когда ситуация осложняется. В комнату входит Кэти.

— Что происходит? — спрашивает она с порога.

— Ничего, — отвечаю я. — Идем вниз.

— Не могу дозвониться до Сэм. Мне надо обязательно ее найти. Ты не против, если я сейчас схожу в «Принс»?

Такую возможность может упустить кто угодно, только не Джил.

— Вот и хорошо. А Том съездит с нами в институт. Встретимся на службе.

Кэти готова согласиться, но смотрит на меня и понимает, что все не так просто.

— В институт? Зачем?

— Так надо. Это очень важно. — Тон, которым он говорит, не располагает к дальнейшим вопросам — Джил очень редко дает понять, что в жизни есть дела поважнее его собственных.

— Ладно, — осторожно соглашается Кэти и берет меня за руку. — Увидимся в часовне, хорошо?

Она собирается добавить что-то еще, но тут снизу доносится жуткий грохот, сопровождаемый звоном разбивающегося стекла.

Джил торопливо сбегает по лестнице, мы спускаемся следом и застываем у входа в зал. Кроваво-красная жидкость растекается по полу во все стороны, неся с собой осколки разбитой посуды. В эпицентре катастрофы стоит пунцовый от злости Паркер Хассет. Рядом с ним — поверженный на пол бар, представляющий в данный момент кучу полок, бутылок и всего прочего.

— Какого черта? Что тут происходит? — вопрошает Джил, обращаясь с оцепеневшему от ужаса второкурснику.

— Паркер свихнулся. Кто-то назвал его алкашом, и он принялся все крушить.

Вероника Терри растерянно смотрит на свое белое платье, безнадежно испорченное розовыми пятнами, потом медленно поворачивается к нам.

— Они насмехались над ним весь вечер, — со слезами в голосе говорит она. — Они…

— Перестань! — раздраженно обрывает ее Джил. — Как ты допустила, чтобы он так набрался?

Ожидавшая сочувствия Вероника недоуменно моргает. Стоящие неподалеку перешептываются, с трудом скрывая злорадные улыбки.

Брукс просит официантов поднять бар и принести вино из подвала. Примеряющий на себя роль президента Доналд Морган пытается успокоить Паркера. Из толпы зрителей доносятся свист и неодобрительные выкрики, самые мягкие из которых «пьянь!» и «придурок!». Язвительный смех звучит как оскорбление. Виновник случившегося, изрезанный разлетевшимися осколками стекла, с мокрыми по колено брюками, стоит в центре лужи, похожий на обмочившегося ребенка. Наконец он поворачивается к Дональду, и я вижу, что добром это все не кончится.

Кэти тихонько ахает. Паркер бросается на Моргана, оба падают, сцепившись, и начинают мутузить друг друга кулаками. Зрители наблюдают за схваткой с нескрываемым удовольствием. Симпатий к Хассету не, испытывает никто, и в происходящем они видят справедливое воздаяние за миллион мелких обид и оскорблений, за наглость и издевательства, терпеть которые последние два года приходилось едва ли не всем. Вернувшийся со шваброй официант останавливается на безопасном расстоянии от растекающихся по полу ручейков, среди которых продолжается бой. Противники сплелись в один громадный черный комок, беспорядочное шевеление которого, судорожные движения рук и ног вызывают ассоциацию с пытающимся спастись от наводнения чудовищным насекомым.