Строевая часть корпусного штаба работала четко. Нас быстро расквартировали в одном районе, вполне приличном частном секторе, как сказали бы у меня на родине. И отправили на суточный отдых, пока бронепоезд 'Княгиня Милолюда' обеспечивал поддержку дивизии, наступающей на юг.

Генерал Аршфорт переиграл мое предписание и приказал после отдыха готовиться к броску на север. Кроме мотоброневагона мне придавался БеПо 'Аспид'. Обрадовал меня он и дополнительным усилением — укомплектованным канонирами огневым взводом из двух 75–мм нами же затрофееных пушек. В броневой отряд вошли и все рецкие штурмовики — уже по моему требованию, которое с легкостью было удовлетворено. Благо Безбах их оставил на охране и обороне города и вокзала и депо. Как и то, что отряд требуется усилить саперной ротой на случай разрушения врагом мостов и железнодорожного полотна.

Состав обеспечения приходилось импровизировать на ходу, потому как штатный обслуживал головной бронепоезд.

Формально отряд входил в броневой дивизион Безбаха, а фактически действовал самостоятельно как резерв командования корпуса.

На южном фронте пехотную дивизию Аршфорта вскоре должен был сменить гренадерская дивизия императорской гвардии, которая уже срочно перебрасывалась из центра страны по железной дороге. Аршфорту подчиняли также обе рецкие стрелковые бригады и отогузскую кавалерийскую дивизию, которая уже резвилась в Приморье, прорвавшись туда через болота.

Задача была поставлена нетривиальная — взять порт под контроль королевских войск.

Учитывая, что императорскую гвардию направляют на юг, король выбил присоединение Приморья к Ольмюцу. Точнее — воссоединение.

Ну, вот за плюшками и ложка дегтя пожаловала.

Аршфорт, убедившись, что все мои заявки нашли исполнителей, твердо сказал.

— Я надеюсь, лейтенант, что свои комиссарские обязанности вы будете выполнять вне служебного времени. И они не отразятся на боевой работе вверенных мне войск. Мне хватает в корпусе и одного бездельника, — намекнул он на своего офицера контрразведки.

Вот так вот.

Думаете, я стал возражать? На фига это мне когда все мои требования исполняются влет?

Только потребовал, чтобы разыскали мои раздерганные снайперские группы вместе с расчетами траншейных пушек и вернули в отряд, так как это есть единые части нашего штурмового подразделения. К тому же там все горцы рецкие.

А потом мне подогнали этот уютный домик с молодой симпатичной хозяйкой. Вдовой.

У которой наличествовал приличный погреб и мягкая перина. И не всех кур сожрали царцы.

Пока фельдъегеря хозяйка дома кормила домашней куриной лапшой в саду я с рецкими офицерами составлял наградные листы, удивляясь, как ловко у них из‑под карандаша вылетают красивые формулировки.

— Этому всех в военном училище учат, — просветили меня кадровые офицеры.

К моему удивлению капитан Вальд наотрез отказался от Креста военных заслуг, заявив, что ничего особого при захвате станции он не сделал. Разве что обеспечил бесперебойную подачу боеприпасов штурмовым группам и организованно принимал пленных с трофеями.

— Рутина. Я даже не выстрелил ни разу. Но если ваш король настаивает, чтобы всех в моей роте наградили новой медалью, то пусть я буду как все, — закончил он свою вдохновенную речь.

А после того как фельдъегеря с толстой пачкой наградных листов отправили обратно, сели в том же узком офицерском кругу обмывать мой новый воинский ранг. Почему‑то мои рецкие субалтерны вбили себе в голову, что таким образом сам император отметил меня за прошедшую операцию и я никак не мог их в этом разубедить. Рецы. Их вождь достоин и это главное.

Накушались в тот вечер сливовицы знатно. До того что хозяйка меня на плече дотащила до перины, сама раздела и… вот ей богу, именно так и было… изнасиловала, пользуясь моим беспомощным состоянием. Вроде так пишут в полицейских протоколах.

* * *

Опохмелившись с утра капустным рассолом, что со смущением принесла мне хозяйка из погреба в холодной крынке. Ни на что другое я даже смотреть не мог — организм активно протестовал даже при одном виде богато накрытого завтрака. Пошел принимать саперную роту, черт бы побрал этого Аршфорта и его исполнительный штаб. Мне бы выспать вчерашний загул и проснуться человеком, а тут извольте… Заказывали? Распишитесь в получении.

Обычную роту. Армейскую. Ольмюцкую. Из огемцев и удетов. Командовал ей капитан Такар, инженерил старший техник — лейтенант Кропалик. Оба поднялись 'от земли' уже в армии благодаря грамоте и хорошей службе. Оба в возрасте, так как порядком послужили еще в унтерах. Думаю, сработаемся. Правда, пока они на меня косо поглядывают, не зная еще чего ждать от целого барона. Тем более такого 'сопливого'.

Что да, то да… Капитанские звезды в двадцать три года тут редко кто носит. Для многих чин капитана — венец карьеры. Потому как батальонных командиров требуется в четыре раза меньше, чем ротных. Да и в субалтернах по десять лет ходить — норма. Это я как‑то в струю попал… Вот и уходят здесь большинство в отставку после четверти века службы в офицерских чинах капитанами.

Вооружена рота старыми однозарядными винтовками с длинными штыками — пилами. Топорами, ломами и прочим шанцевым инструментом в полном комплекте. Все четыре взвода в наличии. Даже группа ротного инженера есть со всеми потребными приборами. И большое хозяйство ротного фельдфебеля. Сто семьдесят восемь человек списочного состава, не считая повозок и гужевых животных.

Вздохнул я и навесил на Тавора обязанности батальонного фельдфебеля — канцелярию вести. Все равно егеря в качестве второго денщика мне легкораненого молодого парнишку подогнали, пока Тавор в Будвиц катался. Из тех ребят что 'ранен, но остался в бою'. Звали его Ягр.

А начальником тыла всего отряда я назначил вахмистра из броневагона. С горной батареей справлялся и здесь справится. В его природной сметке я успел убедиться не раз.

Первым делом своих уже саперов перевооружил на трофейные магазинные карабины, что в достаточном количестве нашлись на станции в одном из пакгаузов еще в пушечном сале. С рецких егерей охрану складов пока никто не снимал, а до тотального учета трофеев у интендантов руки еще не дошли. А мы что охраняем то и имеем… тем более последние дни.

Самим егерям такие трофеи были без надобности — роторную магазинную винтовку Шпрока, которую только — только внедряли в имперскую армию, они признавали как лучшую. А рецкий маркграф сумел не только наладить у себя производство новых карабинов, но и полностью вооружить ими роту Вальда когда отправлял ее ко мне.

С патронами на станции проблем не было — запасли царцы их на будущее свое наступление с избытком. Снарядов к пушкам было мало. Что да, то да… Полупустые склады. Не успевает царская промышленность пополнять фронтовую убыль боеприпасов. А снарядов, несмотря на немногочисленную артиллерию, фронт расходует намного больше винтовочных патронов. Такой вот парадокс.