– Сокол Игорь! Узнал?

В ответ раздаются гудки. Меня охватывает такое состояние, что хочется немедленно запустить мобильник в стену. Я-то ему полтора месяца назад говорил, что помогу его племяннице, которая учится как раз в той самой чертовой группе, «купившей», если верить Донсковой, экзамен, а он сейчас сбрасывает вызов. Как говорил Станиславский, не верю! Не верю, что он не расслышал, кто ему звонит. На всякий случай набираю еще раз его номер. После нескольких медленных гудков ожидания вновь слышится серия быстрых. Вот гад!…

Я сажусь за стол и обхватываю голову руками. Что же теперь делать? Иванову донесут (если уже не донесли), что я опять взялся за старое, и он перестанет меня поддерживать. А если перестанет поддерживать он, то можно сразу писать заявление об уходе.

…И в этот кульминационный момент моих панических настроений мой мобильник начинает наигрывать мелодию вызова. Боясь спугнуть удачу, я поднимаю его так осторожно, как, наверное, обращаются только с партнершами по фигурному катанию, и жадно всматриваюсь в окно на внешней панели. Так и есть – он!

– Да! – почти кричу я, еще не до конца открыв раскладушку.

– Алло, это Васил. Это кто мне звонил сейчас?

«Вот глухомань! Или так хорошо играет?»

– Это Игорь Сокол, Вась.

– А-а-а, Игорь! Привет!

– Привет-привет! Слушай, Васил – тут такое дело: мне срочно нужен сотовый Иванова.

– Зачем?

«Насторожился-то, приятель, насторожился!»

– Это связано с завтрашним экзаменом, на который должна прийти твоя племяшка…

– …Какая племяшка?

Во мне закипает такая агрессия, что опять хочется швырнуть телефон о стену, но только на этот раз предварительно прокричав в него что-то вроде: «Ты что – тупой осел, который ни хера не помнит, или просто дурака из себя строишь? Или, что еще хуже, – из меня? Говори, б…дь, номер, или твоя Миля завтра получит “два”, баран!»

– У меня их четыре! – не иначе как прочитав мои мысли, прерывает паузу Миннигалиев.

Ах, вот оно что! Он, как истинный татарин, окружен своей родней до такой степени, что даже не может вспомнить сразу, о какой из его племянниц мы говорили… Ох, уж этот восточный менталитет! Воистину все эти тюрки и прочие азиаты до тех пор, пока не случится второй Потоп или за истечением срока эксплуатации не заглохнет солнечный двигатель, будут жить кланами. «Мамой клянусь!», как говорят некоторые из них…

– Та, которую зовут Миляуша и которая учится в группе ЭПЛ-1-07, Васил!

– А-а! Понял!

«Еще бы ты не понял, амиго!»

– Их староста наврала группе, что отдала деньги мне. На самом деле я ей сказал, чтобы она их вернула, потому что мы поссорились с Бочковым, и завтра их всех будут топить. Мне нужно срочно сообщить Иванову, что я не причем и не брал никаких денег.

– Э-э, ёкарный бабай! Ладно. Записывай его номер. Только ты никому не говори, что это я его тебе дал, хорошо?

– Ну, естественно, слушай!

– Восемь девятьсот восемнадцать тридцать пять сто одиннадцать тридцать шесть.

– Так… Тридцать пять, потом три единицы и тридцать шесть?

– Да.

– Всё, спасибо тебе огромное, Васил! Твою Милю завтра буду вытягивать на хорошую оценку изо всех сил!

– Спасибо!

– Это тебе спасибо, дорогой! Ладно, буду звонить Иванову. Давай, пока!

– Пока!…

Я отключаюсь и, не теряя ни секунды, набираю подсказанную комбинацию цифр, которая мне сейчас кажется почти магической. Заклинаю телефон, чтобы он не выдал мне сейчас «Абонент занят или временно недоступен». Один гудок, второй… Ну!…

– Да! – заговаривает трубка голосом Иванова. Голос звучит четко, без помех, а это в моей ситуации для меня едва ли не главное. Нельзя смазать то, что я собираюсь сказать, каким-нибудь омерзительно шипящим шумом.

– Василий Никитич, здравствуйте! Извините, что беспокою вас – это Игорь Сокол. Меня хотят подставить! Староста группы ЭПЛ-1-07 сказала студентам, что купила мой экзамен, но я никаких денег не получал – честное слово! Она или договорилась с Бочковым, или просто хочет их прикарманить себе из-за того, что группа ничего не знает. Но я здесь не причем, Василий Никитич, поверьте!

– Ну… А я что могу сделать? – раздается после небольшой паузы.

– Я просто должен был об этом вам сказать, Василий Никитич! Чтоб хотя бы вы знали правду. Ладно, извините еще раз! До свидания!

– До свидания!..

Я кладу мобильник на стол. Рука, только что державшая его, безвольно опускается вниз, как выжатое мочало. Прислоняюсь к двери холодильника и с минуту стою абсолютно неподвижно, глядя в одну и ту же точку на оконном стекле. Потом иду к себе в комнату и, не раздеваясь, бухаюсь на диван. Секунду погодя, сбрасываю ботинки и закидываю ноги на подлокотник. Напряжение начинает спадать. В принципе я сделал самое важное на данный момент – всё рассказал Иванову. Завтра надо будет прийти пораньше, перехватить в коридоре студентов, пока их всех не загнали на экзамен, как стадо, и рассказать еще им. Пускай потом разрывают на части эту суку Саматову – с меня уже взятки гладки.

* * *

Через час, приведя себя в порядок, начинаю писать сообщения двум студенткам из группы ЭПЛ-1. Первой – той самой племяннице Васила (как и следовало ожидать, она подтверждает, что никаких денег староста им не отдавала и даже не заговаривала об этом), а второй – заядлой тусовщице. Не шлюхе, но девушке явно облегченного поведения, которая мне регулярно строит глазки при встречах в универе и с которой я уже и сам давно хочу переспать, но почему-то не предпринимал еще для этого никаких усилий. По всей видимости, из-за того, что её тело близко к состоянию анарексии. Но иногда можно и таких, если они смазливы, а сейчас к тому же подворачивается как раз тот случай, когда это без особых усилий можно провернуть. У нее – приличный рост, копна длинных светлых волос, которые она регулярно завивает, превращая их в нечто похожее на шерсть трогательного парнокопытного создания – такого беззащитного и податливого. В общем, в отличие от того, что является предметом гордости мужчин по сравнению с женщинами, вопрос – списаться с ней по СМС или нет – даже не стоит.

«Рената, здравствуйте! Вы будете очень удивлены, но это И.В.Сокол. Я хочу вам помочь завтра с экзаменом. Только скажите мне, пожалуйста: вам староста возвратила то, что вы ей сдавали?» – отправляю я в путь первое послание.

Где-то через три минуты телефон начинает издавать сигналы входящего сообщения:

«Здравствуйте, очень приятно! Нет. А почему она должна была это возвращать?»

Как говорил Евклид, что и следовало доказать… По двум точкам можно проводить прямую, но рисковать при этом, что на самом деле там должна быть вовсе не прямая, а какая-нибудь фигура. Но когда в твоем распоряжении три точки – Донскова, Миннигалиева и эта секси-герл Жилязова, – по ним уже можно строить треугольник. Треугольник света, одним словом, – ни дать, ни взять! Света прозрения…